Княжна (СИ)

Почему, блять, не в другой день? Да ладно там день… Почему не в другое время? Пчёла бы нисколько не возмущался, если бы с утра прилетел этот круассан, сидел бы на месте ровно, если б французик прибыл днём.

Но в восемь вечера, в пятницу?.. Они в Париже, что, никак не веселятся перед выходными, что деловые встречи организовывают ближе к времени закрытия всех кафе и ресторанов?

Витя затянулся, стряхнул пепел в сторону. Ветер через пряди пролетел, распушивая волосы, огладил голую шею, отчего у Пчёлкина под рубашкой выступили мурашки.

Нехорошо получается это всё. Первый праздник, который они с Князевой вместе могли отметить, был на грани срыва. И это — не день города, не день немецкой литературы, даже не день премьеры очередной постановки в «Софитах». Пятое сентября — это день её рождения. И даже подарок, приготовленный для Ани, Пчёла хотел вечером вручить, чтобы он особо ярко ощутился и запомнился Князевой.

С утра будет не то…

С лестницы «Курс-Инвеста» раздались чьи-то шаги. Витя едва сдержался, чтобы не выкинуть сигарету за угол — себе напомнил, что давно не школьник, курящий за гаражами во время урока географии, что нечего ему бояться.

— Ты чего тут, Пчёл?

Саня спустился, на удивление, самым первым, хотя Витя и думал, что Белый до последнего будет сидеть в кабинете, куря и перечитывая письмо, в котором без переводчика смог бы понять одно только «bonjour».

— Курю, — пожал плечами Пчёла; желание посвящать Саню в его проблемы ни то, что было на нуле, оно попросту отсутствовало. Да и, к слову, на то проблемы Вити и его проблемы.

Не за чем было Белову выслушивать недовольство Вити от стечения ебливых обстоятельств.

Саня посмотрел с сомнением, вдруг напомнив взглядом этим Пчёле Князеву. Но если у Анны глаза-лазеры были, то у Белова — глаза-льдины: в лёд превратят, отчего или расколешься, или задубеешь так, что зуб на зуб не попадёт.

Витя ухом не повёл. Уже затянувшийся кровоподтёк, оставшийся с четырнадцатого августа, со дня рождения Филатова, под обмякшей корочкой прострелил так, что неимоверно захотелось скулу снова расчесать. В кровь.

Белый отчего-то лезть не стал. Лишь достал сигарету, к Вите подошёл.

— Огоньком поделишься?

Вместо ответа Пчёла протянул «СаМца», за ладонью прикрыл кончики сигарет, чтобы их ветер не задул. Белый чуть помолчал. Когда табак на кончике вспыхнул, кивнул, затянулся.

— Анька как?

— Потихоньку, — кивнул Пчёла и такой холодный взор встретил на себе, что на миг язык, горький от никотина, прилип к нёбу. От затянутой раны по всему телу отдалось волной липкого жара.

Настороженность Саши к их отношениям сначала Вите была понятна; он догадывался, как неспокойно Белому за двоюродную сестру было, и потому смиренно выдерживал взгляды его недоверчивые. Потом Пчёлу недовольство Саши смешило.

А теперь оно раздражало. Бесило так, что у Вити каждый раз кровь не то, что нагревалась — она от высокой температуры белком сворачивалась, выпаривалась жидкостью до состояния вязкой лимфы и кожу изнутри тлеть вынуждала, сжигая в пепел.

Потому что его, равно как и Анну, невероятно выводило из себя чужое чрезмерное любопытство к их жизни, которая и должна была касаться только их.

И почему этого не понимал никто?..

— Что будешь завтра делать?

— Работать, — снова пожал плечами Пчёлкин. Слово дал, что с самим собой в русскую рулетку сыграет, если попытается Белому пожаловаться на французского мафиозника — или как там этот Делаж себя позиционировал — и его решение прилететь в столицу новой России ближе к закату.

— Это-то понятно, — махнул рукой, затягиваясь, Саша. Он выдохнул дым кольцом; оно почти сразу в воздухе от ветра растворилось тонким облаком: — На Анино день рождение какие планы?

Витя дёрнул щекой и принялся на ходу сочинять, разрабатывая параллельно новый план на завтрашний день:

— Утром-днём заеду, поздравлю. Подарю цветы, подарок свой, — он затянулся и не сдержался, вслух хмыкнув: — Надеюсь, примет.

— Что, может не принять? — усмехнулся Белый.

«Может. Только я тебе того не скажу — ещё Ольке проговоришься»

Бригадир лица старался не менять, чтоб Саня на лице не прочёл ответа. И даже взгляд глаз-льдин вынес — не раскололся, не задубел. Только стряхнул пепел и на сигарету посмотрел, словно думал, сколько ещё затяжек из неё ещё мог выкурить.

Хотелось вернуться в «Курс-Инвест». За ключами от авто, за снятым от духоты пиджаком, и потом в машину прыгнуть, покатить по Пушкина с открытыми нараспашку окнами.

— Что хоть хочешь подарить? — спросил Белов, старательно пытаясь из Вити хоть слово вытянуть. Хуже, чем клещами — ржавыми, скрипящими клещами.

«Блять, Пчёла, язык как помело. Молчи уж, балабол, сам же себя в угол загоняешь!»

Посмотрел на небо — облака шли худыми редкими полосами. Подумал, что было бы очень кстати, если б Сане позвонила, поторапливая, Ольга.

Или, наоборот, чтоб на Витину трубку поступил вызов от Ани, которой Пчёлкин бы позарез понадобился именно сейчас.

Он бы тогда поехал бы быстрее, чем с мигалками.