Княжна (СИ)

— Он Буревского должен был на переговоры привести, но рано приехал. Поднялся в квартиру, авось Аристархович готов мог быть уже. А его нет. Только сына встретил. Сказал, что батя спустился за сигаретами, но уже минут сорок не возвращается. Кабан…

У Фила снова в горле стало сухо, и он развернулся обратно, заново воды налил себе. Саня же на диван сел, уже всё в единую картину сложив. Космос ещё сильнее ощетинился, выдыхая зверем, и снова кулаком ударил по столешнице.

— Блять!..

Людка на месте подпрыгнула, как на кочке, опять, утёрла в тишине, кончающейся за порогом приёмной, слёзы. Любимый бригадир Бричкиной сам к Белому сел. Кинул на столик пистолет свой — он чуть не проехался по поверхности, падая.

Пчёла поклясться мог, что у него под рубашкой щёлкнул, начиная свой отсчёт, пояс смертника.

Ёбаный рот, ну, что за день…

Фил ещё воды выпил и закончил мысль, и без того всем ясную:

— Кабан по окрестностям поехал. Сам сказал людям проверять поступающие в больницу и ментовку звонки. И нашёлся наш переводчик в Кунцево. Кровищи потерял… Тьма.

Белый на Валеру посмотрел так, словно до последнего надеялся, что Фил шутил, что решил обстановку разрядить так, но спрашивать повторно о том не стал. Филатов только к стене облокотился и глаза прикрыл.

У Сани на шее затянулся ублюдский узел удавки, душащий нещадно, не идущий ни в какое сравнение с галстуком тёмно-красным.

Внутренний голос подсказал — не шепотом, а гулом медного набата — Сане, что им всем огромный пиздец светит, если они не придумают чего-то. И Белов на выдохе за голову схватился. Запястьями упёрся в череп, себя по вискам забил, приговаривая под нос: «Думай, думай, Белов, думай!».

— Аристархович… прям конкретно все? — спросил Кос о вещи, которая, вероятно, была риторической. — Или в реанимации?

— Не знаю, — раздраженно повёл головой Фил, словно сам был в состоянии, похожим на самочувствие их переводчика. — Знаю только, что в его экстренно в пятьдесят первую больничку увезли. А что уж с ним делают… без понятия.

Пчёла дослушал Валеру. Особенно вдруг ему стало горько — хотя казалось, больше просто уже некуда — за дядю Ваню, который ещё вчера, да что там «вчера», сегодня днём, не думал даже, что получит по башке удар дубинкой, раскладывающий черепушку наголо. Хороший мужик был, смышлёный.

Витя провел рукой по голове, снимая с себя невидимый головной убор, и перекрестился рукой, в которой зажимал пистолет.

— Кабан не сказал, кто? — спросил Белый, взгляда не подняв. Валера вдруг усмехнулся, хотя и знал, что смеяться мало кто будет.

Он стул, стоящий у стены, развернул. Сел, локти положил на спинку.

— Вероятнее всего, люди Лапшина.

Теперь не сдержался Пчёла. Под лёгкими хлопнуло что-то, когда он ладонью по стойке ударил. Руку, пальцы прострелило онемением; Люда, плачущая тихо, взвыла ни то от испуга, ни то от услышанной новости — будто с Бричкиной спросил бы кто за этот финт Артура.

А Вите захотелось резко пострелять. В идеале — прямо в говнюка Лапшина.

— Я его убью, — заверил вдруг Космос и пистолет взял, думая прямо сейчас ствол расчехлять. Холмогоров в звенящей от громкого заявления тишине проверил в магазине наличие патронов, поправил за спиной кобуру.

Только после того спрятал ствол и, не поднимая взгляда на бригадиров, оправдание, в котором не нуждался никто, сказал:

— Он мне надоел. Сколько ещё эта тварь палки в колёса вставлять будет?

Саша ничего не сказал — молчанием своим добро дал. Легко, не задумываясь; мысли о срывающихся переговорах тогда волновали сильнее жизни сраного Лапшина. И если бы Холмогорову за французом в ближайшие двадцать минут не надо было ехать, то Космос, вероятно, прямо бы тогда с места своего встал и поехал по всей Москве колесить в поисках Артурчика.

Витя бы с огромным удовольствием компанию ему бы составил.

— Делать что будем, Сань? — спросил Валера, чуть покачавшись на стуле, скрипящим ножками.

Белый опять промолчал; показаться могло, что он не знал. Но не так; Саня не сталкивался с вещами, из которых не мог найти выход — по крайней мере, до того момента.

Срывать свой «рекорд» Белов точно не собирался.

Потому и думал, сильно, старательно, много, как, наверно, никогда до того. В голове прокручивал всевозможные — даже самые сюрреалистичные — варианты, идеи, какие его и бригаду могли спасти.

Вите лёгкие скрутило усилившимся желанием закурить, и тогда он кинул, снимая-ставя пистолет с предохранителя и обратно:

— Видимо, знак, — и, поймав взгляд Коса, пояснил и без того ясное: — Будем решать вопрос так, как решаем обычно — не словами. Делом.

— Стрелять планируешь?

— А что, другие варианты есть? — спросил Пчёла, раскинув в стороны руки с огнестрелом. Он пожал плечами, когда никто ему не ответил, и продолжил, только сильнее уверивая в свою идею:

— О чём мы с этим хером французском договоримся без переводчика? Аристархович же предупредил, что Делаж без своего помощника прилетит, как его там — Божю, Бюжо?.. Хер знает.