Княжна (СИ)

Осознание, что переговоры завершились, были равносильны удару обуха, но отчего-то по груди и дальше по мышцам побежало тепло приятное. Кос затянулся, улыбаясь всё такому же хмурому телохранителю Делажа; Саша, словно продолжая на нервы проверять француза, посмотрел на него внимательно, тяжело, но по истечении секунд трёх, которые показались целым десятком минут, поднялся на ноги.

Они пожали друг другу руки, как час назад. Уже с меньшим количеством сомнений. А потом рассмеялись, хохотом подтверждая свой договор.

Анна подумала про себя, что давно не была так счастлива.

Князева вышла из зала переговоров с ровной спиной, но, спустившись по ступенькам, осознала, как тряслись поджилки. Словно она с атрофированными конечностями жила долго, будто впервые поднялась на ноги, отчего те дрожали в предательстве.

Аня и не осознавала до того, как переживала.

Она вышла из зала первее Саши Белого, хотя и понимала вероятно, что такого себе, будучи переводчиком, позволить не могла. Ведь всё ещё могла оказаться нужной — мало ли, вдруг надо будет перевести почти дружеское приглашение в пригород Парижа на какую-то сделку или… уикенд. Зная Сашку, Князева ничуть не удивилась, если б Делаж с братом её «закорешился» чуть ли не до гробовой доски.

Только вот Аня забыла совсем о возложенных на неё обязанностях, решив такую наглость себе позволить в честь дня рождения.

Когда от зала шла к бару с неимоверным желанием выпить чего покрепче шампанского, дыхание ощущалось так тяжело!..

— Вина, — кинула Князева, на высокий стул убрала клатч и запястья положила на стойку, пальцами цепляясь за края. Подкаченный юноша у бара кивнул и, спросив коротко о предпочтениях дамы, достал пузатый бокал, откупорил новую бутылку белого сухого.

Девушка кивнула в знак благодарности и припала к фужеру с такой жадностью, словно думала жажду утолить. Мягкий кисловатый алкоголь прошёлся по внутренней стороне щёк, нёбу, которое от сухости едва не пошло трещинами, и быстро скатился в пищевод.

Чувство опьянения вернулось бумерангом, дав по виску пульсацией.

Стоило принять это за первый «звоночек», который ближе к завтрашнему утру мог похмельем отозваться. Анна, подумав, что если и будет ей плохо, то лишь завтра, только зажмурила глаза в удовольствии и не оторвалась от бокала, даже когда бармен выразительно усмехнулся.

Князева глотнула вина, уверенная, что стук чьих-то ботинок ей почудился. Только вот не могла ослышаться, когда девушке сказали, почти мурлыча:

— Надеюсь, мадмуазель Князева, вы позволяете себе пить только хорошее вино.

Когда Анна услышала картавость во французских словах, от которых у неё к десятому часу уже заметно дёргался глаз, то сердце рухнуло вниз, ударяясь и качая кровь где-то в районе кишок.

Она позволила себе моргнуть глазами в надежде замедлить пульс. Потом отставила бокал и думала обернуться на каблуках, с каких, к собственному счастью, не падала даже после изматывающего дня.

Но раньше, чем взглянула на подошедшего к ней мсье Делажа, почувствовала его руку на спине — прямо там, где лопатки оголялись. Самый край платья.

Француз посмотрел на неё с каким-то странным вниманием — так разглядывали вещи одновременно интересные и равнодушные. Князева серых глаз Амори перед собой не видела; все органы чувств, от осязания до слуха, обратились на руку мсье Делажа, покоящуюся на верхних позвонках.

Анна была уверена: ещё пара-тройка секунд этого касания — и на спине останется уродливый шрам, повторяющий очертания пятерни криминального авторитета из Парижа.

Она не знала, заметил ли мужчина на её лице какое-либо недовольство или отвращение. Делаж всё тем же взором поверхностного интереса взглянул на тонкую серебряную цепочку Князевой, а потом повернулся к бармену, с таким же поверхностным интересом натирающим бокалы, и по-французски указал ему налить стакан виски.

Юный мальчишка, услышав незнакомый язык, на Анну взглянул практически с мольбой. Она подсказала:

— Виски, сто, — и почувствовала, как язык потяжелел, отказываясь шевелиться и воплощать мысли в слова.

Решила списать это на руку, прикосновение которой могло по тяжести сравниться лишь с крыльями горгулий, сидящих на вершинах собора Парижской Богоматери, и снова взялась за ножку своего бокала.

Делаж держал ладонь вопиюще долго и отпустил лопатку Князевой, только когда бармен с бейджиком на имя «Василий» налил французу стакан виски. Она же сама обернулась через плечо в надежде встретить взгляд кого-либо из бригадиров или охраны Белова, но жест своего беспокойства ловко спрятала за поправлением локонов.

Из-за дверей приоткрытого зала слышались голоса двоюродного брата, Макса и Космоса.

«Дьявол»

— Где ваши сопровождающие, мсье Делаж? — спросила Князева и через миг только от своего вопроса поняла, что поинтересовалась вещью, которая её никак не касалась. Она обернулась обратно и на взгляд француза, прикованного к запястьям своим, наткнулась.

По спине и, в особенности, на месте, где лежала рука Амори, выступила бусинками испарина.

— Я их отпустил до завтрашнего утра. Они изъявили о желании посмотреть Москву.