Княжна (СИ)

Князевой щёки зажгло сильно-сильно, отчего девушка, прошипев, как от боли, но такой приятной, что навсегда запомнить ту хотелось, под рёбрами оставить чувство тесноты, закачала головой. Грудь вздрогнула, когда на том конце провода Екатерина Андреевна, вытирающая слезы снятой медицинской шапочкой, вдруг пригрозила дочери:

— Не приведи Бог, если шутишь со мной, Анька, по шапке получишь!..

У девушки даже связки задрожали, когда она снова покачала головой, но уже не в боли, а в немом хохоте, которым сейчас было бы очень некстати Витю разбудить, успокоила маму:

— Правда, мам. Я замуж выхожу.

— Господи, хорошие же вы мои, — снова шепотом прокричала Екатерина Андреевна. И снова, почти высохшие в смехе слезы защипали кожу будто солью, а сердце сжалось в желании стать таким маленьким, чтоб никто пропажи его не заметил.

Князевой, с девичьей фамилией дохаживающей последние месяца-два, захотелось вздох ладонями задушить. Чтоб никто, даже статуэтка кошки, стоящая в «стенке», не услышала.

— Заедите завтра, после дня рождения Витькиного?

— Заедем. Заедем…

— Я ждать буду! — пообещала мама, восклицая. Аня кивнула, размытым зрениям не хорошо знакомую гостиную на Остоженки видя, а представляя отчего-то Екатерину Андреевну, которая, по всей видимости, на ноги вскочила, натягивая провод стационарного телефона, не в состоянии дальше метра шаг сделать. — Слышишь, Ань? Жду! Обязательно!..

— Слышу, — успокоила её девушка и заглянула в окно, за которым виделись одни из главных улиц столицы, уже не освещённые фонарями. Солнце из-за горизонта ещё не поднялось, но уже тьма проходила, являя за место себя предрассветные туманные сумерки.

— Мы будем.

Телефонные провода, соединившие мать с дочерью через добрые пятнадцать километров, почти не исказили высоких нот в голове Екатерины Андреевны, когда она, сама того за собой не замечая, проговорила вещь непривычную:

— Люблю тебя, Анечка. Родненькая моя, я поздравляю тебя… Будь счастлива, дочурка.

— Буду, мам, — уверила снова Аня и погладила себя по ногам, кожа которых пошла мурашками ни то от прохлады отступающей на сутки ночи, ни то от усталости длинного дня.

— С Пчёлкиным по-другому и не планирую.

Комментарий к 1993. Глава 11. ❗Радуемся за главных героев, включаем Глюкозу с её “Свадьба-свадьба, кольца-кольца” и в хорошем настроении не забываем писать комментарии 🥰

1993. Глава 12

Комментарий к 1993. Глава 12.

❗ Attention

Прошлая глава не у всех отобразилась по причине моей ошибочной ранней публикации части.

Если вы не читали одиннадцатую главу, то, пожалуйста, вернитесь и прочтите её — от нее во многом зависит понимание событий двенадцатой части 🙏🏻

❗ Attention 2.0

Из-за возобновления учёбы я возвращаюсь в старый “график” публикации глав — раз в неделю. Я считаю это самым удобным вариантом как для себя, так и для вас, моих любимых читателей, у которых тоже, безусловно, есть свои дела, своя жизнь.

Надеюсь на ваше понимание и благоразумие 💓

Теперь — желаю вам приятного прочтения ❣️

Декабрь 1993.

Звонок раздался ранним утром, которое бывшая Князева встретила в предрассветных сумерках.

Семьдесят вторая квартира пустовала, когда Аня раскрыла глаза, опустила ноги на тапочки, по дефолту «ночующие» возле кровати, и вместе с отключением будильника поняла, что наступил день свадьбы. Её свадьбы с Виктором Пчёлкиным.

К двадцать третьему году жизни Анна поняла, что была неправильным ребенком, а точнее — неправильной девочкой. В детстве отчего-то все подружки по детскому саду и младшей школе продленного дня чуть ли не наперебой заливались рассказами про принцев, какие обязательно бы увезли девчат в свои за́мки, едва только третьеклассницы превратятся в прекрасных дам. Аня, по детству много о чём фантазирующая, — о крышесносной любви в том числе — как-то раз с мамой мечтами поделилась.

Екатерина Андреевна рассмеялась, ухая на выдохах, и дочери пихнула в руки только полученный учебник первого класса:

— Учись, «прынцесса»! — сказала мать в далёком семьдесят седьмом году.

И, вероятно, Берматова сама не догадывалась тогда, шестнадцать лет назад, — подумать только, как давно это было!.. — что данный ею указ грызть гранит науки станет для тогдашней Князевой, ходящей с двумя пушащимися хвостиками, нерушимой заповедью.