Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король. Машина смерти. Дворец любви. Лицо. Дневник мечтателя)

Благодаря монитору они приземлились примерно в ста метрах от места первоначальной высадки Луго Тихальта. По мнению Герсена, фотографии не давали достаточного представления о волшебной красоте местного пейзажа. В прохладном воздухе чувствовалась свежесть с незнакомым, но приятным привкусом растительности. С другой стороны долины, за рощей высоких темных деревьев, поднимались холмы, не слишком крутые, но высокие, с серыми обнажениями скал и ложбинами, заполненными мягко-зеленой листвой. Над холмами парило огромное, напоминающее воздушный замок кучевое облако, ярко освещенное полуденным солнцем.

Вдали, на лугу за рекой, Герсен заметил нечто вроде поросли цветущего кустарника и сразу понял, что это дриады. Они стояли на краю леса, покачиваясь на гибких серых конечностях, иногда передвигаясь с места на место, легко и грациозно. «Великолепные создания, вне всякого сомнения! — думал Герсен. — Но в них есть что-то... какое-то несоответствие». Капризное ощущение диссонанса не покидало его. На собственной планете дриады казались не на своем месте — казались чужеродными вкраплениями в картине, вызывавшей драгоценное ощущение возвращения на полузабытую родину — куда? На Землю? Герсен не испытывал никакой врожденной привязанности к Древней Земле. И все же, больше всего на эту планету походила Земля — или, точнее, некоторые районы Земли, чудом избежавшие застройки и приспособления к себе бесчисленными поколениями людей. Красота планеты Тихальта была свежей, естественной, неиспорченной. За исключением дриад, словно вносивших фальшивую ноту в созвучный аккорд, это действительно могла быть Древняя Земля, мир Золотого века, Земля людей, живущих в гармонии с природой...

Герсен ощутил кратковременную радостную дрожь озарения. Вот чем объяснялось особое очарование этого мира — его внешней тождественностью условиям, в которых развился человек! На Древней Земле, скорее всего, было немало таких приятных, гостеприимных долин; воспоминание об именно таких ландшафтах заложено в самой основе человеческого подсознания, его генетической памяти. В Ойкумене были другие приятные и удобные для обитания миры, но ни один не мог сравниться с Древней Землей, ни один из них не был колыбелью... «Действительно, — размышлял Герсен, — я не прочь был бы построить тут небольшой коттедж со старомодным цветником, с фруктовым садом на лугу, привязать весельную лодку к деревянному причалу на берегу реки...» Мечты, бесплодная тоска по недостижимому! Но жажда невозможного и неосуществимые надежды присущи каждому человеку... Новая мысль заставила Герсена моргнуть. Мгновенно насторожившись, он стал следить за другими.

Войноткач стоял на берегу реки и мрачно смотрел в воду. Словно почувствовав взгляд спиной, он повернулся и с подозрением покосился на Герсена.

Келле прогуливался рядом с порослью папоротника высотой чуть ниже его самого и разглядывал то огромную белоснежную наковальню облака в верховьях долины, то расстилавшиеся в низовьях луга и рощи. Лес по обеим сторонам долины образовывал волнистую аллею, тянувшуюся до горизонта и растворявшуюся в дымке.

Деттерас медленно ходил по лугу, заложив руки за спину. Он наклонился, подобрал горсть земли, растер ее пальцами и пронаблюдал за тем, как крупицы почвы сыпались между пальцами. В конце концов он повернулся и воззрился на дриад. Келле сделал то же самое.

Медленно перемещаясь, словно скользя на гибких ногах, дриады направились из лесной тени к пруду. Их ветви переливались блестящей синей, малиновой, медно-красной, золотисто-охряной листвой. Разумные лиственные существа?

Герсен снова обратил внимание на троих спутников. Келле слегка нахмурился. Войноткач любовался дриадами с явным восхищением. Деттерас неожиданно засунул в рот два пальца и произвел режущий уши переливчатый свист; дриады, судя по всему, ничего не услышали.

Со стороны корабля послышались какие-то звуки; обернувшись, Герсен увидел, что по лесенке трапа спустилась Паллис Этроуд. Она подняла руки к солнечным лучам и набрала в грудь воздух. «Какая замечательная долина! — бормотала она. — Кёрт, просто чудесная долина!» Девушка медленно отошла в сторону, то и дело останавливаясь, чтобы с наслаждением посмотреть по сторонам.

Пораженный внезапной догадкой, Герсен развернулся и взбежал по ступенькам трапа в салон. Рампольд — где был Рампольд? Герсен бросился к трюму. Рампольд уже зашел туда. Герсен приблизился потихоньку ко входу в трюм, прислушался.

В грубом, хрипловатом голосе Дасса звучало отвратительное торжество: «Делай, что я тебе говорю, Робин! Ты слышишь?»

«Слышу».

«Подойди к перегородке и освободи зажим троса. Торопись!»

Герсен переместился ко входу так, чтобы незаметно наблюдать за происходящим в трюме. Рампольд стоял шагах в четырех от Дасса и смотрел в упор на его красное лицо.

«Ты слышишь? Поспеши — или я устрою тебе такую взбучку, что ты проклянешь тот день, когда родился на свет!»