Князьки мира сего

– К какому Господу? Никакого Господа я не видал. Дурак этот врач! Я, как помер, сразу стал стервятником. А чего, пи́щи много. Вот сегодня тебя склюём, завтра ещё кого-нибудь. Я тут даже одну пещерку нашёл, там музыкальный центр стоит. Я лапкой кнопку нажимаю – и что ты думаешь? Рейв! Я сам сначала не поверил. И музыкальный центр не какой-нибудь, а «Техникс», последней модели. Я, конечно, больше «Пионер» люблю, но этот тоже ничего…

– И как тебе быть стервятником?

– А ничего, жить можно. Лучше, чем на Земле. Там меня одни дураки окружали. А здесь все свои. Правда, мы не разговариваем почти, каждый своим делом занимается. Но так даже лучше. Слушай, пойду-ка я ещё закушу, а то всё без меня склюют.

И Гарик, пихаясь крыльями, стал пробиваться к Петру № 2. А к Петру № 1 припрыгал ещё один стервятник – самый крупный из всех. Это был Аким.

– Знаешь, почему мы тебя вон там пожираем? – спросил осетин без всякого кавказского акцента: он родился и вырос в Москве, а акцентом овладел уже в школе, с большим трудом, чтобы рассказывать анекдоты про кавказцев.

– Потому что я – живой труп?

– И это тоже. Но главное в другом: ты, мой друг, уже почти продался врагу. Всех предателей рано или поздно съедают.

– Ты о пришельцах?

– Какие пришельцы! – засмеялся Аким. – Враг один. Он мешает людям свободно жить и развиваться, подчиняет себе их волю, превращает их в идиотов. Он – противник всякого накопления и сторонник нищеты. Он – тоталитарный властитель, великий диктатор, тиран от века, и от века вербует себе рабов. А эти дурачилы покорно идут за ним, как овцы за пастухом. Послушай, друг мой, не поддавайся на его уловки! Я чувствую, ты сейчас на перепутье, нам отсюда многое видно. Рассекречивай уловки врага, не давай себя обмануть, и, может быть, ты ещё спасёшься из его лап.

Гриф степенно удалился и включился в общую трапезу, а к Петру подошёл Вова Курляндский.

– Привет, друган! – сказал Вова, больно ударяя его крылом по плечу. – Я вот думаю, ты – не ты? Ты, – удовлетворённо констатировал он, внимательно осмотрев грифа-Петра.

– Я, – подтвердил Пётр.

– Помнишь, как мы зажигали с тобой, пока меня бабка в Израиль не увезла?

– Тогда и сло́ва-то такого не было – «зажигать»…

– Мы же с тобой в духовном мире, здесь времени нет, можно говорить, что хочешь, – сообщил Вова. – А как морду друг другу били, помнишь? Ух, как я тебя ненавидел. И любил.

– А почему? – спросил Пётр.

– А потому что только в тебе и во мне был стержень. И, пожалуй, ещё в Вадике, но Вадик не в моём вкусе.

«А действительно, почему среди стервятников нет Вадика?» – подумал Пётр. И тут же догадался, почему: Вадим никогда его не подставлял, не предавал и не использовал. Он всегда был чудесным парнем, Вадик.

– Я не про волю говорю, а про стержень, – продолжал Курляндский. – Вон Аким уже стал владельцем банка – зверская волища! – а стержня в нём нет. Только в нас троих был стержень. Многие стали, так сказать, успешными, а про нас думают, что мы полные отморозки. Но здесь, в духовном мире, всё видно чётко. Все парни из нашего класса, кроме нас троих, в полной заднице и останутся в ней до конца жизни. Поездят на «Лексусах», поживут с фотомоделями, полакают ви́на тридцатилетней выдержки и ау! Помрут и перейдут из своей маленькой задницы в гигантскую ж…у мира… Видишь кровь на моём клюве? Нет? А знаешь, почему её нет? Потому что я ни кусочка от тебя не съел!

– А что ты делаешь с этими?

– А я не с ними. Я из другого лагеря. Если бы ты знал, какое чудо со мной произошло в Иерусалиме! Но сейчас ты всё равно не поймёшь. Иудейское чудо №Х, по негласной классификации раввинов. К счастью, народ наш теперь стал весьма толерантным в вопросах веры. Можно быть ортодоксом, каббалистом, атеистом, кем хочешь: только люби и финансово поддерживай своих… Я тебе одно скажу: не сдавайся, друган! Найди своё истинное «я»!

Гриф Вова Курляндский расправил крылья, поднялся в небо и полетел в сторону гор, высящихся на востоке.

– Где будет труп, там соберутся и орлы! – крикнул он на прощанье.

Пётр какое-то время постоял в задумчивости, а потом глянул в сторону пиршества. Оказывается, Петра № 2 уже полностью сожрали, но его начисто обглоданный скелет всё-таки шевелил кистью левой руки. Стервятники сидели кучкой чуть поодаль и чистили пёрышки.

– Господи, сделай так, чтобы я прозрел! – вдруг вырвалось из груди у Петра, и от его безумного крика птицы разлетелись по равнине.

– Воистину так! – прохрипел скелет и перестал шевелиться.

* * *

Иваненко проснулся одновременно со Светой. За завтраком она хотела сделать бутерброды с колбасой, но Пётр вырвал у неё колбасную палку и сунул назад в холодильник.

– Что это с тобой? – удивилась первая любовь.

– Извини. Не могу её видеть. После того, что мне сегодня ночью приснилось, я, наверно, целый месяц буду вегетарианцем. – И он подробно описал Свете кровавую пирушку, которую видел во сне.

– А что, Гарик действительно умер? – спросила Света.

– Да не знаю я!

– Петь, а я бы на твоём месте помолилась за одноклассников.

– Опять ты со своей молитвой? Не умею я молиться, не хочу!