Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

Ответ. Разрешать этот вопрос не наше дело; он относится к епископу, который дает разрешение относительно церквей.

Вопрос 17. Если встретятся миряне, мужчины или женщины, еретичествующие по невежеству или по рождению принадлежащие к ереси, то можно ли вкушать пищу вместе с ними или что-нибудь принимать от них?

Ответ. Хотя бы по злонамеренности, хотя бы по невежеству они были еретиками, непозволительно вкушать пищу [вместе с ними] или принимать принесенное ими; разве, не знаю, когда невежды, исправившись, дадут обещание быть православными.

Вопрос 18. Об отце моем: следует ли поминать его на литургии?

Ответ. Хотя бы то был отец, хотя бы мать, хотя бы брат, хотя бы кто-нибудь другой, обличенный в общении с ересью до смерти, он, как сказано в предыдущей главе, не должен быть поминаем на литургии, а разве только каждый в душе своей может молиться за таких и творить за них милостыни. Ибо как может тот, кто при жизни имел общение с еретиками и погребен в таком состоянии, быть внесен в помянники при священнодействии (μυσταγωγία) православных? Никак нет.

Это я высказал не законодательно, ибо это дело епископов, но в виде совета из любви[1622], ибо нет ничего необходимее любви. (846) Если же твое благочестие найдет хорошим иначе что-нибудь устроить, то мы не можем на это сказать ничего, кроме [Col. 1668] просьбы о святых молитвах ваших, так как мы – люди грешные.

553. К спафарии по имени Махара (II, 220) [1623]

Как прекрасно письмо твоего благородия, изложенное туземным языком[1624], обильной благодатью смиренномудрия просиявшее и, что удивительно, неожиданно содержащее исповедь, как какой-нибудь благоугодный дар! Но откуда такая вера твоя и благочестивое излияние, когда мы грешны? Или для того, чтобы и нам было известно, кто и какова ты по благочестию вместе с господином твоим и главою, в совокупности и с госпожами сестрами твоими, как бы некоторым брашном трапезы Божией?

Так богоприлично это письмо, выражающее прекраснейший образ вашего благочестия! Но я недостоин ваших слов, что вы предали и себя самих моему смирению; не нам, но лучше Богу предавайте себя. Поэтому мы обязаны и радоваться доброй жизни вашей, и желать вам священных благ, и уделять только то, что мы можем доставить, – простое наше слово, что и сообщая теперь, мы спрашиваем: по какому поводу твоя досточестность требует, чтобы я сказал о Божественном Причащении, и почему ты столько лет редко причащаешься? Это должно иметь какое-нибудь основание. Причащаться должно не редко и не просто каждый день, но с чистой совестью: ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, (847) не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11:29). Итак, если ты, наблюдая таким образом за своим состоянием, с благоговением медлишь некоторое время, то это хорошо, будет ли то недолго или долго; предела этому иного нет, кроме приступления с чистым сердцем, насколько возможно для человека. Если же случится какое-нибудь прегрешение, удаляющее от причащения, то очевидно, что такой человек может причаститься тогда, когда исполнит епитимию. А если опять он уклоняется [от причащения] по причине ереси, то это необходимо. Ибо причащение от еретика или явно осужденного по жизни отчуждает от Бога и приближает к диаволу[1625].

Обдумай же, [Col. 1669] блаженная, какого из сказанных образа действий держаться твоему наблюдению над собой, и таким образом приступай к таинствам. Всем известно, что ныне в нашей Церкви господствует ересь прелюбодействующих[1626]; поэтому побереги честную твою душу с сестрами и главою. Ты говоришь мне, что боишься сказать своему пресвитеру, чтобы он не поминал ересеначальника; что теперь сказать тебе на это? Я не оправдываю: если общение через одно поминовение производит нечистоту, то поминающий не может быть православным. Господь же, возведший вас на такую степень благочестия, Сам да сохранит вас во всем неврежденными и совершенными по телу и душе на всякое благое дело и на всякую потребность жизни с супругом вашим и с благочестивейшими сестрами; Ему молитесь все вы о нашем недостоинстве!

554. К Платону, отцу своему (I, 57) [1627]

[Col. 1112] Для чего ты, святой отец, повелеваешь мне, несчастному, то, что выше моих сил? Я имею нужду просвещаться от тебя, а ты сам желаешь научиться от меня, омраченного? Но и это [ты делаешь], подавая мне пример смирения. Не знаю, что сказать соответственное времени, кроме того, что Бог хорошо устроил дела наши. Ибо если некоторые, из любви к Богу оставив принадлежавшую им власть и убежав далеко, считали себя блаженными в тихой (848) [Col. 1113] жизни, то как нам, смиренным, находящимся под стражею в ссылке за закон Божий, не радоваться в Господе, считая благодатью Его и величайшим даром, что мы удостоились достигнуть такого состояния, которого многие желая, не получили?