Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

12. Но не всех поймал дракон, как надеялся, в сети нечестия. Ибо и тут согласно вещанию Илии глас Божий изрек: Я оставил между Израильтянами семь тысяч [мужей]; всех сих колени не преклонялись пред Ваалом (3 Цар. 19:18). Кто же это был? Наилучший из патриархов[1976], архиереи и священники, монахи и миряне и ныне воспеваемый. Он, поскольку, будучи прикован к постели из-за болезни почек и длительного недуга, не мог по желанию прийти к находившимся в Городе и разделить с ними состязания, вот что делает: в письмах просит считать и его одним из борющихся посредством сочувственного расположения. Собрав же к себе близких и дальних и предводителей Вифинского края, потому что из-за почтенной добродетели его слушались, он ведет речи, подобающие стойкости, и с поистине древней ревностью духа скрепляет единомысленным рукопожатием совместную борьбу.

Взятие под стражу верных

13. Было же священное Рождество величайшего Предтечи, и рука гонителя схватила его. О, безбожие: внутри божественного храма народ был тайноводствуем, а снаружи царский человек заграждал врата церкви. Какое презрение к Богу, какое поругание Божественной литургии! Таково чистое и нескверное богопочитание христиан? Но как иначе распознается беззаконник и уничижитель, если не по тому, что он делает и говорит? Прочих он тащит на личную встречу, которых он и уловил после испытания тюрьмой, не утвержденных на евангельском камне, а обретшихся на песке, как сказали бы священные речения (Мф. 7:24–25), его же оставил ненадолго, чтобы поколебать [их] примером, но обманулся, скорее взбодрив этого мужа, а не расслабив. Ведь даже если при падении нечестивых праведник бывает устрашаем (Притч. 29:16 ц. – слав.), но он и становится более твердым, их падением приобретая себе стойкость.

Встреча с Иоанном Грамматиком

14. Так что же? Велит привести и его на носилках, с трудом самостоятельно поворачивавшегося на ложе, и пред лицо свое не вызывает, боясь обличений и в остальном с уважением относясь к сему мужу, а передает главнейшему из нечестивцев, по имени Иоанн[1977], человеку, сходному с Ианнием и Иамврием[1978], растленному умом и поборнику лжи. Его подвергают испытанию, герой отражает противника, тот подольщается еще больше, чем нападает, и сам себя укоряет. О, неразумие, если суеслов надеялся заманить богослова, обманщик богопоклонника, помраченный просвещенного, младенчествующий и умом, и возрастом[1979] – маститого и разумом, и главою. И чтобы, прибавив одно слово, увенчать повествование, вот вопрос искусителя: «Когда тело Христово лежало во гробе, где было Божество?» – как будто бы слышащему предлагалось недоумевать. Тот же говорит: «Повсюду Божество, богоборец, кроме твоего сердца». И ответ боговдохновенный, и слово победное. И такой краткоречивой стойкостью одолев злодея, поскольку привел в бешенство и кесаря, он передается в другую, более строгую темницу[1980]. Потом тот снова угрожает и искушает его, словно какие-то снежные хлопья, засыпающие, но нисколько не пугающие исповедника, нимало не ослабляющие.

Тюремное заключение

15. О, искренняя вера, о, неодолимое сердце: ежедневно умирая (ср. 1 Кор. 15:31) и от несносной болезни, и от исповеднического приготовления, притом в течение целых двух лет, он не помыслил лукавого, не произнес неразумного устами своими (ср. Иов 1:9). Но что он сказал? «Вот, пусть вам будет позволено творить что хотите: от исповедания и любви Господа моего ничто меня не отлучит». О, мученический глас! И свидетель – великий и знаменитый Василий. «Уже кто-то, – говорит он, – лишь кивнув головой при мученичестве за Христа, был сочтен исполнившим всё благочестие»[1981]. А мы что скажем, приводя извинения дел греховных (Пс. 140:4) и, может быть, ни старостью удручаемые, ни болезнью тяготимые, но только ради имущества и лобзаний здешних предающие истину? Разве не раскаемся в безрассудстве, разве не будем немного позднее плакать без пользы, когда не будет никакого прока от раскаяния? Увы отпадению. Как отрекшийся будет просить вместе с мучеником, не избравший благословения гонения вместе с тем, кто предпочел доброе изгнание? Поистине младенческого разума дело считать так, хотя здесь вы играете такими вещами, словно в кости.

Изгнание и кончина