Книга 3 Вердана

Эти недели он переосмыслял их нынешнее положение. Он никогда прежде не летал вместе с ней, кроме учебных рейсов в Космофлоте, но то были детские игры. Иными чувствами он жил, когда ждал ее возвращения с Уэст, когда они путешествовали. Она пропадала, он с ужасом думал, что потерял ее, не хотел верить. Однако, то был не страх за нее (о Димке он вообще мало думал), то была боязнь остаться одному, наедине с навалившимися бедами. Каким эгоистом он был!

Наступило иное время. Она там – в неизвестности, он – на борту, в безопасности. И нет возможности ей помочь. Не представляло труда, чтобы навести справки о планете, рядом с которой работал крейсер. Алик знал о предстоящем катаклизме, поскольку его приписали к штурманской группе. Ждали взрыва или всплеска энергии. Он отлично представлял последствия. Знал Алик и о пропавшей связи, и о проблемах с наблюдателями. Торн обходил его стороной. Алик был убежден, это потому, что Эл на той планете. Где ей еще быть.

Ему удалось сохранить равновесие, заставить себя спокойно пережить напряженные дни. Он нашел в этом равновесии силу, он учился верить, как верил Димка. Едва началась эвакуация наблюдателей, Алик окончательно воспрял духом. Эл вернется. Эта уверенность подогревалась новостями, которыми щедро делился Дмитрий. Но время тянулось медленно, она не появилась, порой его пугала неизвестность, ожидание заставляло вспоминать, но только самое лучшее о ней. И, в конце-концов, он оценил должным образом трепетные чувства Дмитрия по отношению к Эл, он переосмыслил все заново, и ревность растворилась в новом понимании. Он признался, что его порывы бледное подобие чувств, его друга. Димка-Димка, откуда в нем была эта колоссальная вера? Каждый раз Эл взваливала на плечи тяжелейший груз, рисковала всем, не только жизнью, а Димка все это уже пережил на Уэст. Только действительно близкий человек мог понять тяжесть этой ноши и разделить ее, если он смеет называть себя другом, если испытывает к ней чувство большее, чем дружба, и называет его любовью. Такова ее судьба, ее таинственная связь с этим непростым миром, и он обязан ей помочь. В детстве он поступал неосознанно, но на удивление правильно, потом стал взрослым, и логика заслонила душевные порывы. Пора совместить то и другое. Он вспомнил о загадочных аномалиях Эл, о своих собственных, про которые до сих пор молчал. Они похожи, это еще одна нить связывающая его и ее. Последние дни он не узнавал новостей. Он верил, что она вернется, и ждал. Она появится, как всегда измотанная, странная, с массой нерешенных вопросов, какая бы ни была. Первое, что он может сделать – не требовать отчета, не искать ее внимания для себя. Он принял решение строить отношения так, как нужно ей, а его собственные нужды и порывы оставить в стороне. В этот момент он смог понять Дмитрия.

Эл вглядывалась в детали пейзажа, порой фантастичные. Как резко это место отличалось от воспоминаний о Фаэтоне. Первое утро на планете, первое впечатление, "знакомые запахи", свидание с прошлым. Не ее прошлым. Верданы тогда уже не было. Была легенда. Она обернулась и взглянула на Алика. Его глаза горели любовью, даже в сердце кольнуло от этого взгляда. И Эл забыла об Ахши, новый образ затмил его.

Алик заметил, как внимательно она изучает его лицо, словно не видела его раньше, зрачки бегают стремительно. Он слабо улыбнулся уголками губ. Эл подняла руку и провела ладонью по его щеке, словно проверяла, реален ли он. Прикосновение было мягким, нежным, интимным. Она собиралась что-то сказать, но он отрицательно покачал головой, успел потереться щекой о ладонь, пока она не убрала ее.

– С возвращением, – прошептал он.

– Спасибо, – мягко произнесла она.

– Я кого-то тебе напоминаю? – пошутил он.

– Нет. Ты – это ты и никто другой, – ответила она. – Там на Фаэтоне я вмешалась в отношения двух людей, трагические отношения. Это заставляет меня по иному смотреть на нас. Но мне уже не чудиться, что я…

– Я не был на Фаэтоне, но и для меня мир изменился, а это, – Алик обвел пейзаж рукой, – лишь бледное подобие.

– Мне нравиться. Очень.