Книга аэда

«Создатель вернулся из Запределья не только с Победой, но и с новым знанием. Он сказал остальным Пяти: «Мы одержали Победу в Битве за Жизнь Кэлидарры, одной из возможных вселенных, но не в Битве Совести с Бесчестьем. Создавая свою вселенную, мы сами породили Запределье. Господин Запределья – это воплощение нашей Совести, которая не успокоится до тех пор, пока мы не искупим свою вину».

Но Пятеро, даже Создательница, внимали ему без трепета и понимания: ведь враг был почти разбит, их Творение было в безопасности, к чему же эти мучительные размышления о вине и совести?! И только Защитница, самая юная, спросила: «Что нам сделать?» И он ответил: «Примириться с Господином Запределья! Мы должны воссоединить Кэлидарру с Запредельем и вернуть дом тем, кто обречен прозябать в чуждых и необустроенных пространствах Запределья по нашей вине».

Четверым пришлись не по душе эти слова, Их лица остались равнодушными, а глаза – безучастными. Но сердце Защитницы было живо для чести. Она воскликнула: «Мрак и морок беззвездных ночей, на которые обречены создания, живущие в Запределье, не могут стать залогом процветания Шести миров. Я с тобой, отныне и до конца времен нашей вселенной».

Риемо остановился и перечитал этот отрывок еще раз. Потом снова. В возвращении Создателя и его призыве помириться с Запредельем была какая-то важная мысль, однако она ускользала от него. Пытаясь ее уловить, Риемо вернулся к чтению, но события развивались предсказуемо и скучно. Среди демиургов произошел раскол: друг против друга выступили Двое из Шести и Четверо из Шести. Двое хотели объединиться с Запредельем, а Четверо были против. Воины Запределья воспользовались расколом среди демиургов, и война вспыхнула с новой силой. Но вскоре она сама сошла на нет, так как силы противоборствующих сторон истощились. И, конечно же, история завершалась зловещим пророчеством, что битва всех против всех продолжится в конце эпохи Защитницы Восходящей, и ее итог для Кэлидарры не определен.

– Чем зачитался? – отвлекла его Сафирет, уже закончившая лекцию.

– Да… Вот, Арьетта принесла из сайтэррского храма Двоих из Шести, буклет.

– Двоих из Шести?

– Сам удивился. – Риемо говорил нарочито иронично. Ему не хотелось, чтобы Сафирет заметила его интерес к этой теме. – Почитай на досуге. Как-никак наши информационные партнеры в будущем, если не передумают.

И Риемо наигранно небрежно положил буклет на половину стола Сафирет…

* * *

Рейнас, Олдер и Арьетта приехали в субботний вечер.

– В продолжение разговора о том, что нам стоит позаигрывать с культом, – говорил Риемо, пока Сафирет заваривала чай. – Арьетта была на этой неделе в офисе сайтэррского храма Двоих из Шести, и ей удалось кое о чем договориться. Я об этом расскажу, но сначала озвучу некоторые интересные цифры, в том числе и связанные с Адаратом.

Он близоруко прищурился, всматриваясь в заранее распечатанные таблицы – шрифт был мелкий, и буквы расплывались. Риемо потянулся за футляром для очков, но взял его неловко, и на стол вместе с очками выпала руна.

– О, подарок от Каллеаты! – радостно узнала ее Арьетта.

– От кого?! – уточнил Олдер.

– От Каллеаты. Она представилась историком-консультантом и попросила передать кулон Риемо. Сказала, что это талисман культа Двоих. Правда, без странностей не обошлось.

– Каких? – Олдер смотрел на кулон, как зачарованный, и не заметил красноречивых взглядов, которые бросал Риемо в сторону Арьетты. Но и Арьетта их не заметила, потому что тоже завороженно всматривалась в кулон.

– Госпожа Феон сказала, что историка-консультанта по имени Каллеата у нее нет. И что никто из последователей культа Двоих подобные кулоны не носит и руну такую она не знает.

Риемо поспешно спрятал кулон в футляр. Но Олдер успел заметить на лицах Сафирет и даже далекого от аэдического искусства Рейнаса гадливость. Он и сам испытывал необъяснимое отвращение к этой руне и ни за что не взял бы ее в руки.

– Друзья, это всего лишь бессмысленная безделушка. Ну, встретила Арьетта какую-то храмовую чудачку – сотрудничать нам точно не с ней. Давайте к делу. – Риемо явно хотел избежать обсуждения руны. В сторону Сафирет он даже не смотрел.

Но беседа уже не клеилась.

* * *

Ночь тщилась заглянуть в плотно зашторенные окна десятками звезд. Когда дыхание Риемо стало ровным, Сафирет тихонько поднялась с постели, включила светильник над столом и открыла злополучный футляр для очков, чтобы рассмотреть отталкивающую руну. Преодолевая отвращение, Сафирет тщательно перерисовала ее на листок и сунула тот в стопку с распечатанными лекциями. После этого, закрыв футляр и выключив свет, легла спать рядом с мужем.

Ей снилось, что некто могучий в кирасе и закрытом рогатом шлеме направил на нее ладонь, на которой была начертана горящая красным светом руна из футляра. Человек произнес слова из незнакомого ей языка – и из ладони с руной вырвался яркий красный луч. В этот момент острая, насквозь прожигающая боль пронзила ее грудь. Она закричала – и проснулась.

– Что, что с тобой, милая? – переполошился разбуженный криком Риемо.

Боль в груди не проходила.