Книга аэда

Внезапно мир перевернулся, как песочные часы, и полет превратился в стремительное падение. Далеко-далеко внизу, в долине Трех Рек, ульмийцы преследовали карагартцев.

– Ты разобьешься, если ничего не предпримешь, – предупредила птица с человеческой головой и лицом Ассанты. Глаза создания зеленели альгирдом.

– Кто ты? – Ассанта не понимала, от чего ей страшнее: от падения или от сходства существа с ней.

– Сначала правильно ответь мне на этот же вопрос. Тогда поймешь, кто я и как спастись.

– Я Ассанта из династии Тарниф, царица Карагарта…

– Такой ответ не спасет тебя от падения, а твою армию – от поражения.

– Ты сильная птица. Почему бы тебе просто не взять меня к себе на спину?

– Невозможно принять мою помощь, не признав свою природу… Так кто ты?

Ассанта уже догадалась, каких слов ждет существо, но повторила упрямо:

– Я Ассанта из династии Тарниф, царица Карагарта…

Падение ускорилось, и бесплодная степь у Трех Рек с уже истлевшими знаменами Карагарта приближалась еще неотвратимее.

– Кто ты?

– Я Воплощенная Защитницы, я сосуд ее мысли, выдох ее вдоха, лезвие ее меча… – Привычные слова давались Ассанте так, словно она пыталась вдохнуть под водой.

Падение замедлилось, долина Трех Рек затянулась зеленоватым туманом, скрыв от глаз происходившее там.

– Такие слова могут помочь, – отозвалась птица. – Но ты все равно падаешь, и будущее не определено. Согласись быть мной! Согласись!

– Я буду…

Лик птицы, нестерпимо схожий с лицом Ассанты, стремительно приблизился, и она растворилась в безжизненных глазах своего двойника. Жгучая боль пронзила позвоночник, в сознание щупальцами асфалийского спрута проникла чуждая воля. Рука, движимая ею, потянулась за Рогом Пятой Битвы, который оказался прицеплен к поясу, и поднесла его к губам.

Ассанта ожидала услышать звук, но вместо него увидела вспышку. Всполох высветил воробьев. Бесчисленные птицы поднесли колесницу. Встав в нее, Воплощенная подобрала поводья и направила упряжь к земле. Туман рассеялся – и Ассанта увидела, что карагартские отряды преследуют ульмийцев. Воды обмелевшей Дарнмы покраснели от крови врагов.

– Жди воробьев, призванных сегодня, – услышала Ассанта свой собственный голос, волнами расходившийся по всему Извне. – Собирай воинство и, когда придет час, пробуди звуками Рога. Помни: пока я – это ты, тебе не упасть!

* * *

– Последняя печать, ульмиец! – халит-наставник тсаргольского храма Атальпас протянул Рагдару ленту паломника. – Ты исполнил обет. Возвращайся к житейским хлопотам и радостям. Тебе дозволено говорить, носить оружие, любить женщин и пить не только воду.

Рагдар почтительно склонил голову. За три года молчания он отвык отвечать голосом. Халит-наставник продолжил:

– Халит-хранитель распорядился дать тебе сушеного инжира и изюм за работу в винограднике. До Ульма не хватит, но ни в одном храме тебе не откажут ни в ночлеге, ни в еде. Доброго возвращения домой!

Поднявшись из братской тальпы, Рагдар зажмурился, ослепленный тсаргольским солнцем. Привыкнув к свету, он поспешил к порту послушать последние сплетни и сговориться с капитаном какой-нибудь тарракоры, плывущей в Ульм.

На портовой площади было людно. Вниманием горожан завладела небольшая труппа бродячих актеров театра торотт. Они давали спектакль, который мог бы угодить неприхотливым вкусам местной черни. Рагдар, три года отказывавший себе в развлечениях, пробился в первые ряды.

В центре небольшой импровизированной сцены, окруженной зрителями, стоял юноша. Женская маска с гневным лицом и кираса с эмблемой Двоих из Шести на нем означали роль царицы Карагарта. По обе его руки вытянулись два карагартских гвардейца, а четвертый артист в маске царя Ульма совершал характерные для торотт жесты жениха: он подбоченился и вытянул вперед правую руку. Волосы прятались под светлым париком, маска была присыпана мукой, а повязка закрывала один глаз. Артист играл Вальдераса.

– Величайшая царица Карагарта! – наигранно страстно говорила маска Вальдераса, обращаясь к зрителям. – Я, величайший царь Ульма, хочу, чтоб ты стала моей женой!

– Ты, гнусный убийца моей матери и собственного деда, плод преступных намерений своего отца и постыдного падения матери! Даже твое присутствие оскорбительно для меня и моего царства!

Гвардейцы схватили Вальдераса под руки, развернули спиной к царице и наклонили. Под гогот толпы царица со всей мочи пнула ульмийца пяткой под зад, и тот, пролетев по сцене, упал к ногам зрителей.

– Ах так! – вскричал он, потешно вскочив. – Ну раз ты так со мной… Я объявляю войну!

Рагдар понял, что Вальдерас сватался к Ассанте и получил резкий отказ. Было ли сватовство продиктовано политическими соображениями или он по-прежнему ее любит? Если второе, то отказ Ассанты – отличный стратегический ход: обманутые ожидания, уязвленное самолюбие и оскорбленные чувства притупляют даже царское чутье, не то что здравый ум, которым Вальдерас и так не всегда мог похвастаться. Рагдар надеялся успеть домой раньше, чем друг совершит непоправимую ошибку.

* * *