Книга Балтиморов

— Это какое-то недоразумение, — довольно невежливо сказал я. — Да, съемки назначены, но смею тебя уверить, в кастинге тебя нет. Ты, наверно, перепутала.

— Перепутала? Нет-нет, я подписала контракт. Я думала, ты знаешь… то есть я думала, ты согласен.

— Нет. Говорю тебе, это какое-то недоразумение. Я в самом деле одобрил кастинг, и роль Алисии играешь не ты.

Она твердила, что уверена в своих словах. Что не далее как сегодня утром говорила со своим агентом. Что дважды прочитала мою книгу, чтобы проникнуться атмосферой. Что книга ей очень понравилась. При этом она по-прежнему нервно крутила свою чашку и в конце концов опрокинула ее; кофе разлился по столу и потек на меня. Она в страшной панике, рассыпаясь в извинениях, бросилась вытирать мою рубашку бумажными салфетками и даже своим шелковым шарфом; а мне это все до того осточертело, что у меня вырвалась фраза, о которой я почти сразу пожалел:

— Послушай, ты не можешь играть Алисию. Во-первых, ты на нее совершенно не похожа. Во-вторых, я видел тебя в «Кошке на раскаленной крыше», и ты меня не убедила.

— То есть как «не убедила»? — задохнулась она.

Не знаю, что на меня нашло, но я сказал:

— По-моему, твоих талантов не хватит, чтобы сыграть в этом фильме. Разговор окончен. Я тебя не хочу. Вообще не хочу тебя больше видеть.

Конечно, с моей стороны это была бестактность, и произнес я эти слова просто со злости. Результат не заставил себя ждать: Лидия разрыдалась. Популярная актриса плакала за моим столиком в кафе. До меня доносились перешептывания посетителей, кто-то стал нас фотографировать. Я кинулся ее утешать, извиняться, сказал, что брякнул, не подумав, — все напрасно. Она молча плакала, и я не знал, что делать. В конце концов я просто сбежал и помчался домой.

Я понимал, что вляпался по уши; ждать последствий пришлось недолго: несколько часов спустя меня вызвал к себе Рой, весьма влиятельная фигура в мире кино, продюсер экранизации «Г как Гольдштейн»; на той неделе он как раз приехал в Нью-Йорк. Он принял меня в своем офисе под крышей небоскреба на Лексингтон-авеню — багровый, потный, чуть не лопающийся в слишком тесной рубашке.

— Все вы, писатели, сборище невротиков и дебилов! — заорал он на меня. — Актриса, любимица всей страны, рыдает из-за вас на террасе кафе! Да что вы за зверь такой, Гольдман? Псих конченый? Маньяк?

— Послушайте, Рой, это недоразумение, — забормотал я.

— Гольдман, — высокопарно оборвал он меня, — вы самый молодой и самый многообещающий писатель, какого я знаю, но вы какой-то бездонный источник траблов!

В интернете появились первые наши с Лидией фотографии, снятые посетителями кафе. Поползли слухи — отчего это Лидия Глур плачет из-за писателя Маркуса Гольдмана? Уходя из кафе в Сохо, она позвонила своему агенту, а тот позвонил какой-то шишке в «Парамаунт», а тот позвонил Рою, а тот безотлагательно призвал меня, дабы закатить сцену, на которые был большой мастер. Его секретарша Мариза отслеживала в интернете все публикации о «недоразумении» и по мере того, как поднималась волна, распечатывала их, а потом периодически врывалась в офис и верещала своим визгливым голосом:

— Новая публикация, сэр!

— Читайте, честная моя Мариза, читайте нам последние новости о злополучном Гольдмане, мы хотим знать масштабы катастрофы!

— Это с сайта «Сегодня в Америке»: «Что происходит между успешным писателем Маркусом Гольдманом и актрисой Лидией Глур? Несколько человек присутствовали при бурной ссоре двух молодых звезд. Продолжение следует». Там еще комментарии, сэр.

— Читайте, Мариза! Читайте! — орал Рой.

— Лиза Ф. из Колорадо написала: «Этот Маркус Гольдман — грязная скотина».

— Слышите, Гольдман? Все женщины Америки ненавидят вас!

— Чего? Рой, это какая-то анонимная девица в интернете!

— Бойтесь женщин, Гольдман, они как стадо бизонов: обидите одну, все набегут на помощь и затопчут насмерть.

— Рой, — оборвал я его, — клянусь, у меня с этой женщиной ничего нет.

— А то я не знаю, чертов зануда! В том-то и беда. Нет, вы только посмотрите, я убиваюсь, делаю вам карьеру, готовлю вам фильм века, а вы все пускаете псу под хвост. Знаете, Гольдман, вы меня когда-нибудь доконаете с вашей страстью непременно все гробить. И что вы будете делать, когда я помру, а? Придете хныкать на мою могилу, потому что никто вам больше помогать не будет. Вот что́ вам приспичило говорить гадости прелестной юной женщине, всеми обожаемой актрисе? Если из-за вас плачет актриса, которую все обожают, значит, все будут вас ненавидеть! А если вся страна будет вас ненавидеть, никто не пойдет смотреть фильм по вашей книжке! Полюбуйтесь, всё уже в интернете: злодей Маркус и милая Лидия.

— Но это же она мне стала рассказывать, что прошла кастинг на фильм, — оправдывался я. — Я только ей сказал, что она ошибается.

— Но она таки прошла кастинг, гений человечества! Больше того, она главная актриса фильма!

— Слушайте, Рой, мы с вами вместе смотрели кастинг! Вместе одобряли актеров! Куда делась актриса, которую мы отобрали?

— Ей отказано!

— Отказано?

— Именно. От-ка-за-но.

— А по какой такой причине?