На месте металлической башни, где была снаряжена водородная бомба, громадная воронка. Башня уничтожена вместе с бетонным основанием. Весь металл испарился. Почва вокруг превратилась в спёкшуюся стекловидную массу, жёлтую, испещрённую трещинами, покрытую оплавленными комками. Чем дальше от эпицентра, тем повреждений меньше, тем тоньше жёлтая оплавленная корка под гусеницами танков, ещё дальше – обугленная земля и, наконец, сохранившаяся трава…
Приборы записали всё, что надо было, о взрыве. Разрушенные и отброшенные танки, орудия, опрокинутый паровоз, снесённые взрывной волной бетонные стены, сожжённые деревянные постройки – всё, что было приготовлено на полигоне для контроля, подтвердило точность сделанных расчётов. Взрыв первой в мире водородной бомбы прошёл успешно».
Придёт время, когда можно будет называть имена других учёных, создавших нашим Вооружённым Силам могучее оружие и средства его доставки к целям: межконтинентальные ракеты, сверхзвуковые самолёты-ракетоносцы, атомные подводные лодки, что, не всплывая, могут обойти под водой вокруг земного шара. А сейчас, хотя и не знаем мы их имён, поблагодарим этих людей. Поблагодарим за великий труд и великую пользу, которую они принесли Родине.
Игоря Васильевича Курчатова нет в живых. Он умер 7 февраля 1960 года, прожив 57 лет. В загородном санатории он разговаривал с товарищем. Присели на скамейку, стряхнув с неё снег. Тут и наступила смерть.
Умер и другой учёный, защитник Родины – Сергей Павлович Королёв. Жизнь этого человека вся без остатка была отдана ракетостроению.
Chapter
ПОЛКОВОДЕЦ
И ВОЕННАЯ ИГРА
Я вспоминаю капитана Сыровайского, который преподавал в нашем училище тактику. После доклада дежурного он произносил свою обычную фразу:
– Ну-с, сегодня мы проведём занятия на командирском ящике.
Капитан придирчиво осматривал стоявший в середине класса ящик, речку, выложенную в нём из стекляшек, леса из зелёной ваты на спичках, песчаные холмики, церквушку, деревянные брусочки домиков с окошками, с красными крышами и продолжал:
– Итак, на северном скате высоты «Огурец», а по-немецки «Гуркен», сосредоточилась рота танков противника. Дивизион гвардейских миномётов движется из Новосёлок, а вернее, из Нойесдорфа… Вы, гвардии курсант (тут называлась фамилия), – командир дивизиона. Мне же придётся быть командиром немецкой танковой роты. Противно быть фашистом, но чего не сделаешь, чтобы научить вас бить этих самых фашистов…
И начиналась игра. Только курсант подводил свои игрушечные «катюши» на удобную огневую позицию, как Сыровайский сдвигал танки в другое место. Капитан лучше нас знал местность, воспроизведённую в командирском ящике, и частенько своими манёврами заводил «катюши» в болота. «Катюши» долго выбирались оттуда (учитывалась скорость автомашин на вязком грунте). Пользуясь этой задержкой, Сыровайский проскакивал в наш тыл и говорил с укоризной:
– Пропустил фашиста! И грудь не в крестах и голова в кустах. Пока отметку не ставлю. Обхитрите меня – будет пятёрка, а на фронте – орден.
Ещё был в училище миниатюр-полигон. Там курсанты учились стрелять из орудий. Квадратная площадка (200 X 200 метров) тоже изображала участок пересечённой местности. Сделанные нашими руками горушки, речки, лески, деревни, танки, доты, окопы были побольше, чем на командирском ящике. А самое интересное – перед площадкой стояла пушка. Наводилась она в цель, как самая настоящая, но стреляла пулей; в пушку был вделан винтовочный ствол. Не скрою, нам, посланным в училище с фронта, доставляло удовольствие разбить пулей игрушечную цель.
С командирского ящика, с миниатюр-полигона начиналось наше обучение, продолжалось оно на стрельбище, заканчивалось тактическими занятиями, учениями или военной игрой.
Военная игра – верный способ научиться воевать. Ведь не будешь для обучения устраивать настоящую войну. А когда на настоящей войне учатся, то наука обходится слишком дорого. Вот почему в заголовке этого рассказа серьёзное слово «полководец» стоит рядом с легкомысленным словом «игра». Полководец, командир тоже играет, этим он готовит будущую победу над врагом.