Книга чародеяний

Милые чехи разругались вдрызг, но напрочь забыли, из-за чего начался спор. Пан Росицкий посмотрел на часы, зевнул, словно стрелки нагоняли на него дополнительную сонливость, и оставил молодёжь развлекаться — у него не было завтра работы, у него была завтра встреча с отдыхающей супругой. Корнель отправился во двор выпустить орущих котов и заодно подышать свежим воздухом, и Арман потянулся было за ним, но не смог встать: комната не покачнулась, а вот ноги повели себя предательски. Он упал обратно на подушки.

— Вот что бывает, когда долго пьёшь, не вставая, — назидательным тоном сказал Милош откуда-то из тумана. — Поэтому я не садился, дети мои.

— Не припоминаю никаких родственных связей между нами, — заметил Берингар. Он и не пытался встать, так что определить степень опьянения представлялось невозможным.

— Родственных и нет, только если я чего-то не знаю о своих предках. Это моя теория, — заявил Милош, усаживаясь с горящими глазами напротив них. Зрение Армана уже прояснилось, и он увидел, как оба приятеля заботливо подпирают его подушками, чтобы не упал. — Давайте-ка её проверим.

— Что для этого нужно?

— Даты рождения всех наших.

— Будешь гадать по звёздам? — Берингар запрокинул голову, чтобы посмотреть на небо. Над ним оказался потолок. Следопыт нахмурился, недовольный этим обстоятельством, и, по всей видимости, никак не мог понять, как небо допустило такую оплошность, спрятавшись от него.

— Нет, буду проверять теорию, — бестолково ответил Милош, покачнувшись вперёд. Следуя его же собственному правилу, сел он абсолютно напрасно. — Ну?

И он оказался прав. Арман кое в чём убедился, а кое-что и узнал, и теперь они все трое переваривали новые сведения вперемешку со сливовым бренди. Самым старшим во всей группе оказался Милош, ему наступала на пятки Адель. Затем шли Арман и Лаура, а Берингар замыкал цепочку — он был самым младшим.

— Ладно, — пожал плечами Арман. У него полученные данные полностью совпадали с ожиданиями, разве что Лаура оказалась немного старше. — И что теперь?

— Да как так-то, — вздохнул Милош, пиная ногой подушку. — Ну вот как?

Он смотрел на Берингара, и тот с готовностью ответил:

— Как-то так.

Полностью удовлетворённый ответом, Милош оставил его в покое.

В голове немного прояснилось от свежего сквозняка, и Арман решил, что сейчас самый подходящий момент для откровений. Милош, несмотря на свою феерическую болтливость, в основном сообщал о себе всякую ерунду и упускал самое главное — невесту, например, а о Берингаре они вообще ничего не знали, кроме того, что наблюдали собственными глазами. Арман совершенно не учёл, что сам он никогда не расположен к искренности и только делает вид, но спьяну ему и это показалось незначительным — казалось, будто он сам — у всех на ладони, а у него на ладонях никого нет. На всякий случай Арман посмотрел на свои руки, хотя это ему не сильно помогло.

— Ты соврал, — догадался он и посмотрел на Милоша. Круглые глаза округлились ещё больше:

— Когда и о чём?

— Лауре, — невпопад ответил Арман. — Ответил так, чтобы она не обиделась. Я про твою невесту…

— Да как же вы меня достали, — беззлобно отозвался Милош и вкратце пересказал ситуацию Берингару. — А если головой подумать?

Арман подумать не успел: за него ответил Берингар. Он не удивился, а в самом деле принялся рассуждать:

— Я действительно не припомню разговоров о твоём семейном положении, но, когда ты рассказывал о Праге, упоминались разные имена. Исходя из того, что мы познакомились со всей твоей семьёй, а вашу бабушку также зовут пани Эльжбетой, можно сделать вывод, что Эва…

— Наконец-то, — воскликнул Милош. — Да, Эва! Ну и что в этом сложного?

— Ты не говорил, что вы встречаетесь! — не согласился Арман. — Я тоже вспомнил это имя, но я думал…

— Что ты думал?

— Что это твоя сестра, их ведь так много…

По мнению Армана, две сестры — это запредельно много, и его можно понять.

Милош, в свою очередь, совершил обычную ошибку человека, которому свойственна определённая степень себялюбия, не мешающая, впрочем, любить и окружающих. Он был абсолютно уверен, будто все новые приятели в курсе его личной жизни и Эва не нуждается в представлении, как не нуждались брат, отец и пани бабушка. Поэтому Милош беспрестанно сыпал именами без пояснений, подспудно ожидая, что все его понимают и так. Он ошибался.

Вернулся Корнель, и с него потребовали подтверждения. Корнель добросовестно подтвердил: он знал Эву лично, а также не имел ни малейшего желания выгораживать брата. Арман не стал повторять расспросы по поводу магических способностей незнакомой девушки, и Берингар тоже ничего не спросил — то ли придерживался мнения, что это личное, то ли просто не хотел вдаваться в подробности. Кончилось всё тем, что растроганный их интересом Милош притащил портрет невесты, который хранился где-то у него в комнате. Эва оказалась очень похожа на своего возлюбленного и всю его семью: рыжевато-русая, круглолицая, светлоглазая, с решительным открытым взглядом.