Книга чародеяний

«Среди людей бытует мнение, что любовь можно вырастить, как куст в огороде; мол, для этого достаточно поить своего избранника или избранницу приворотным зельем, заговаривать в полночь при свете луны кварцевые камни и ворожить над портретом при свете семи свечей. Мы не скажем, что это полная чушь: подобные виды магии способны создать неподдельную привязанность и серьёзную зависимость, граничащую с душевным заболеванием, но не любовь. Любовь — одна из тех величин, что не подчинятся магии никогда, наравне с жизнью и смертью».

Книга чародеяний, теоретические главы.

***

Генрих с недоверием уставился на неё. В правой руке он сжимал бумажку со счетами клиентов, в левой — чьи-то чулки.

— Прям щас? — переспросил он. — Тебе очень приспичило?

— Угу, — ответила Адель, твёрдо решившая не отступать, не поддаваться на провокации и вообще вести себя прилично, насколько это возможно в борделе. — Тебе что, денег ещё надо? И так до костей ободрал, шарлатан-извращенец.

Во-первых, она не знала, сколько Бер заплатил ему за ночлег. Во-вторых, «шарлатан-извращенец» явно не звучало шибко вежливо, но Генрих привык к обращению куда худшему и даже не заметил. Он провёл щекой по острому выпирающему плечу, почёсываясь, и после этого решился:

— Ладно, пошли.

— Ты вообще хоть раз работал с потерей памяти? — Адель юркнула за ним в просторное помещение, где больше никого не было. Похоже, эдакий зал ожидания для богатых: следы ночного веселья ещё не сошли, а уборкой здесь и не пахло. — Или только людьми управляешь? Учти, если что-то будет не так…

— Ты меня о помощи просишь или угрожаешь? — обиженно буркнул Генрих. — Сделаю всё в чистом виде, девчуля. Только если кто-то войдёт, болтаем на нашем, усекла? А то пунктик у них, у этих… как заслышат латынь — сразу ждут своего Сатану.

— Усекла, — поспешно согласилась Адель. Генрих ей не нравился, но он был единственной надеждой — во всяком случае, так она решила. Верь в судьбу или нет, но не зря же он подвернулся под руку именно сейчас. — Не обижайся, — с усилием добавила Адель, до сих пор имеющая весьма смутное представление о том, как общаться с малознакомыми людьми. — Я резкая.

— Я заметил, — благодушно ответил Генрих, деловито поводил носом где-то за пределами распахнутого окна, задёрнул шторы, подёргал запертые двери. Сел. — Всё чисто, можешь плюхаться.

Адель устроилась напротив, слегка волнуясь. То, что у Генриха не было никаких приспособлений для его дела, не удивляло: матушка Эльза ясно дала понять, почему, да и смог бы он водить за нос хозяина борделя, если б каждый раз требовалось вставать за каким-нибудь хрустальным шаром или водить амулетом перед глазами.

О том, что гипноз представляет из себя не только и не столько внушение, сколько пробуждение внутренней энергии и скрытого потенциала, она уже знала. Немало гипнотических ритуалов проводилось на шабаше — отчасти поэтому ведьмы раскрываются в полную силу впервые именно там. Огни, танцы, монотонное пение, дурманящие напитки, что же будет теперь? Генрих резко выбросил руку вперёд и щёлкнул пальцами; Адель среагировала инстинктивно и укусила его за указательный. Генрих взвыл.

— Ты чего это?! Проверка связи!

— Предупреждать надо, — Адель цокнула языком, не особенно раскаиваясь.

— Ладно, — протянул Генрих. — Заново. Оп… хорошо. Тебе, короче, надо вспомнить даты примерные, когда ты забыла, ну, то, что ты забыла, и своё состояние. Эмоции там, вот это всё. Может, ногу свело или чесалось где…

Пока Адель старательно настраивалась, он полез в карман и выудил из кучи счетов и грязных носовых платков коробочку с благовониями. Что-то зажёг, что-то растёр, и вскоре по комнате поплыл знакомый запах сандала и ладана. Адель фыркнула:

— Ты их из церкви прёшь, что ли?

— Ну, пру иногда, — не смутился Генрих и хлопнул в ладоши, стряхивая крошево на пол и на свои ботинки. — А в чём они неправы? Расслабляет и мозги на нужный лад настраивает… то есть, расстраивает, а оно мне и надо. Во, теперь опустоши голову и ни о чём не думай, только чувствуй. Ага, вот так.