Книга чародеяний

Арман догадался, на что ещё сделал ставку Берингар. Потомки Гёльди вполне могли бы преисполниться мстительности и передать информацию о книге, группе и прочих глупостях каким-нибудь особо агрессивным отшельникам, периодически насылающим порчу и на своих, и на чужих, только вот им даже стучать некому. Безраздельное одиночество, вот на что рассчитывал Берингар! И ведь не злорадствовал, скорей всего, просто учитывал… просто знал, насколько эти двое оторваны от всего магического мира.

А вот дальше начинались трудности. Арман не скрывал от себя, что ему не нравится жизнь изгоя и он бы с радостью приник хоть к какому-то обществу, и иногда не мог скрывать этого от Адель; что до сестры, та ненавидела всех, и ей не было никакого резона помогать верховным магам. Для неё встреча с другими чародеями стала бы настоящей катастрофой, не говоря уж о некоторых конкретных ведьмах — да ладно уж, о любой ведьме… Короче, кончится это плохо.

— Если вам нужно это обсудить, я выйду, — предложил Берингар. Мельхиор распознал знакомые слова и радостно залаял, просясь на улицу. Псу никто не запрещал выходить и так, но он вырос общительным и предпочитал гулять в компании.

— Не нужно, — решительно сказал Арман, опережая сестру. — Спасибо за ваше доверие, господин Клозе, но нам в самом деле подойдёт нейтральный вариант. Когда группа будет готова, заглядывайте вместе с книгой… расскажем и покажем всё, что захотите. У меня немало опыта в оборотничестве, что до талантов моей сестры — хватит на несколько томов.

— Вы уверены? — дотошно уточнил Берингар, глядя ему в глаза. Арман подавил вздох и вместо этого провёл ладонью по волосам, приглаживая безнадёжно растрёпанную копну. Он мог принять решение, но не решиться: одна половина тянулась к чародейству, к чародеям, к самой книге, немало заинтересовавшей Армана; другая состояла из неясной, смутной тревоги, вцепившейся в горло и не дававшей свободно дышать.

— Разве ты не хотел бы? — Адель смотрела на брата и только на брата, на сей раз облокотившись на стол. Занятый попытками понять самого себя, Арман не справился с прочтением её эмоций. — Скажите-ка, господин Клозе, мы ведь оба вам не нужны? Я плевать хотела на ваше сообщество, а оно — на меня, но Арман…

— Можете не отвечать, господин Клозе, — сухо сказал Арман. — По одиночке — не вариант, вы нас не разорвёте.

Адель замолчала, то ли тронутая его словами, то ли терзаемая собственными сомнениями. Зная, что она думает теперь, Арман добавил помягче:

— Сестрица, я не заставляю тебя выбирать между мной и собой. Мы немногое потеряем, если откажемся, а разделяться в самом деле плохая идея. Для таких, как мы.

— Ты не можешь всю жизнь отшельничать из-за меня! Иди один и…

— Хорошо, я уеду, — улыбнулся Арман, постукивая пальцами по столу. — Я уеду, возможно, буду рад, возможно, заведу друзей; ты останешься здесь; представим, что меня не мучает за это совесть — но! Скольких ты убьёшь в первый день? Через неделю? Как скоро тебя посадят, запытают и сожгут на костре, только потому что меня рядом не будет? Адель, ты беспокоишься, что с тобой мне не будет жизни, а я знаю, что тебе не будет жизни без меня. Это не обсуждается.

Ни громов, ни молний, ни искр вокруг головы — только болезненный взгляд, который в этот раз Армана не впечатлил. Наладилась она жизнь ему спасать!.. Он никогда не был ранимым ребёнком, которому хотелось завести друзей. Он мог бы, он не возражал, но и не нуждался в этом столь отчаянно, чтобы бросать сестру — единственного родного человека, с которым они вместе прошли столько, что и столетним старикам не снилось. В конце концов, Арман не чурался людей и не исключал, что однажды влюбится в какую-нибудь простушку из Лиона, женится, заведёт детей… Адель не светит и это, он может быть счастлив без магии, она — нет.

В напряжённой тишине заскулил Мельхиор, чувствуя, что в комнате становится грустно.

— Прошу прощения, — сказал Берингар и вернул их с небес на землю. — Сейчас применяются другие меры наказания за колдовство. Неофициальные, конечно, но…

— Да, мы не в Испании, чтобы жгли всех подряд, — Арман поддержал беседу по мере сил. Сестра больше не возражала, а он знал — чувствовал, что Берингар больше переспрашивать не станет. — Это наш окончательный ответ. Приходите позже… за ответами на вопросы.

Посланец магов кивнул и поднялся из-за стола. Он в самом деле уходил, и Арман был рад сказать себе, что не чувствует по этому поводу особой горечи: несомненно, что-то он упускает, но жизнь на этом не кончается, а оставлять Адель нельзя. После того, как она ни разу не оставила его. Возможно, будь у Адель в самом деле надёжный жених… увы — нет никакого, не на пса же безалаберного её бросать!

Сестра молчала, не глядя ни на кого и неблагозвучно шаркая мокрой пяткой по полу. Когда Адель полностью погружалась в свои мысли, она могла пропустить мимо ушей и оклик, и войну — это у них семейное. Арман оттолкнул возбудившегося Мельхиора и пошёл провожать гостя.