Книга чародеяний

– Не стоит, все лекарства у меня в комнате, – легко соврал Арман. – Эрнест, я весьма тронут, но зачем выполнять чужую работу? Здесь есть крепкие молодые люди, которые как раз и должны меня проводить.

– С большой охотой, господин посол, – раздался голос Милоша, – когда другие господа послы соизволят немного расступиться. Честное слово, вы его там окончательно задушите.

В самом деле, Армана обступили все, кому не лень. Неудивительно, что дышать тут было нечем… Пан Росицкий вполголоса выговаривал сыну за непочтительное отношение, но тот только отмахнулся.

– Хочу двоих, – закапризничал Арман. Он не мог позволить себе согласиться на одного Милоша, не дай древний дух, ляпнет что-нибудь не то. Не дай древний дух, Милош заметит подмену, он ведь хорошо его знает и был рядом в такие моменты… – Не подвергаю сомнению ваши достоинства, молодой человек, но если я упаду, лучше вас будет двое. Нести удобней…

– Как скажете, господин посол, – легко согласился Милош и кликнул Небойшу, который до того момента оставался в стороне. – Устроит?

– Более чем, – сказал Арман, смерив их обоих скептическим взглядом вредного старика. – Ну ладно, будет. Кого я обокрал, друзья мои?

– У нас в достатке хорошей стражи, – успокоил пан Росицкий, которого как раз охранял Небойша. – Уверяю вас, со мной ничего не случится…

Ещё пять минут обмена любезностями и расспросов о здоровье, и его наконец отпустили с миром. О книге больше никто не заговаривал. Арману казалось, что он вот-вот рухнет снова, ноги перестанут слушаться или слетят чары, но он продолжал притворяться, и это работало: даже недоверие Чайомы показалось ему исполненным уважения. Нужно будет спросить у Хартманна, как он справляется с подобным состоянием. К вечеру становилось хуже, а утром всегда находились более насущные вопросы…

Когда Арман закрыл дверь за своими провожатыми, он снова запретил себе садиться и поплёлся в туалетную комнату, не раздеваясь. Его била дрожь, пока он умывался, но оборотень успокаивал себя тем, что скоро всё пройдёт. Не прошло. Тело, вымотанное до крайности самой метаморфозой, повторявшейся изо дня в день, и чужой болезнью, чувствовало себя не лучше, а то и хуже, чем прежде: Арман уже был собой, и всё равно его тошнило, кружилась голова, озноб переходил в какую-то совсем нехорошую трясучку.

Ничего не соображая, он на ощупь устроился прямо на полу туалетной комнаты, подстелив одежду Хартманна и сунув под голову свёрнутое полотенце: дойти до постели совсем не было сил. Больше всего на свете Арману хотелось провалиться в сон или отключиться напрочь, но прошло ещё несколько мучительных часов, прежде чем он наконец забылся.

***

Небойша оказался умнее. Мало того, что выцепил себе самого приятного посла, так ещё и спать пошёл сразу после совещания. Милош расстался с ним в коридоре, когда они довели Хартманна до двери и убедились, что старик не отправился к праотцам, и сам пошёл не в спальню – крохотную, но отдельную, спасибо маминой фамилии! – а куда глаза глядят. Замок Эльц не был Прагой, которой Милошу отчаянно недоставало, и гулять здесь было негде, поэтому он ограничивался бестолковым брожением по коридорам и внутреннему двору, чем изрядно всех достал. Нареканий это не вызывало лишь в тех случаях, когда он выгуливал своего посла, но Хартманн со своей ногой не очень-то годился для шастанья по замку, хотя общаться с ним было интересно. Короче, скука и тоска.

Чем больше времени Милош проводил в этом грешном замке, тем больше в нём копилось раздражение. Может, если б он не прицепился к одному из самых болтливых и важных послов, то не слушал бы всю муть, которую они разгоняют на своих собраниях, но увы! Волею судеб, а точнее, собственных капризов Милош оказался в эпицентре событий и был неприятно удивлён тем, что видел и слышал. Все были правы: и папа, и Корнель, и другие, кого он когда-либо слушал более чем вполуха. Старшие маги попусту сотрясали воздух и не могли прийти ни к какому решению, а время шло, мороз крепчал, книга жила своей жизнью и вообще… Если б можно было взять и выстрелить, если б это решало все проблемы… Нет, решения вопроса не было и у самого Милоша, но он его не искал. Он просто невероятно устал от окружающей его ерунды, но устал не так, чтобы скиснуть и умолкнуть, а так, чтобы кому-нибудь врезать от души.

Немцев в замке хватало, чтобы врезать без повода, но под влиянием Хартманна Милош стал относиться к ненавистной нации немного терпимее. Вот попадаются же приличные люди, кроме Берингара! Господин посол на второй взгляд был не так уж прост, но Милош не очень-то его боялся – угроза, если честно, так себе. Однажды он спросил прямо в лоб, когда они обсуждали истоки магии:

– И какие же силы подвластны вам, господин посол? Если не секрет.

– Не секрет, – охотно ответил Хартманн, – но вам я не скажу. Есть вещи, которые раскрывают только перед врагами… Разве ж мы враги?