Книга чародеяний

– Тише, тише, – Арман замахал рукой, привлекая внимание. – Прошу вас… Вот сейчас я бы вернулся к вопросу Эрнеста.

– К какому? – обалдел Хольцер.

– Съем я её, что ли, – терпеливо процитировал Арман, и обстановка снова разрядилась смехом. – Вы, друг мой, иногда говорите весьма дельные вещи, просто до них надо докопаться. Раз уж речь зашла о власти и о злополучных землях… Как вы уже сказали, мы никогда не действовали порознь: всегда были колдуны на поле боя, всегда были наши ведуньи в правящих кругах. Что даст мне книга? – Арман приступил к вдохновенному вранью, и врал он без труда: он не имел понятия, как именно Хартманн распорядится книгой, и сам посол любил импровизацию. Оборотень же этот монолог заготовил давно. – В первую очередь – ваше уважение, но до смерти магии во внешнем мире мало что изменится. Ничто ведь не возродит нашу былую мощь, людям это уже не нужно… – Конечно, не нужно, они ведь о ней не знают. Если бы массы прознали о возможности заговаривать оружие, сейчас на улицах любого крупного города начался бы кровавый ад. Такой инструмент должен находиться в надёжных руках, которыми господин посол считал свои, а Арман – любые другие. – Не буду отрицать, что я болею сердцем за своё отечество: пусть сам я не смог пройти отцовскими стопами, он воспитал меня, как считал нужным. – О чём они точно не знают, так это об отношениях с Людвигом – гордость у господина посла имелась, и ещё какая. – Так что некоторые вещи неизбежны, да и с годами мои убеждения только окрепли… Однако всё это никак не касается тех материй, которые мы с вами обсуждаем здесь и сейчас: мы, маги. Я участвовал в создании книги, мой сын погиб за неё, – самое время им об этом напомнить. Слушатели стушевались и уставились кто в стол, кто в огонь, пан Росицкий вздохнул, только Чайома не шелохнулась. – И я отчасти в этом виноват, – а вот здесь не соврал. – Так что готов нести эту ношу… если, конечно, на то будет согласие большинства.

Едва он договорил, все слова стали казаться глупыми и пустыми. Сказанного не воротишь, и Арман молча ждал комментариев: когда оборотень сомневался в себе, он всегда вспоминал – другие видят нас совсем не так, как мы. К сожалению, так высоко он ещё не забирался, такими картами ещё не играл. Не вошёл ли он в противоречие с тем, что говорил раньше? Не вышел ли из роли Роберта? Остальные как будто под впечатлением, но под каким? Сидят и молчат… Большинство даже не задумается, а меньшинство не обманется, как ни старайся. Здесь не один хитрый старый лис, а целая стая, только у каждого – свои интересы. Все надежды Армана были на то, что пожилые колдуны испугаются своенравного артефакта… надежды Роберта, конечно, это его слова…

– Не хочу показаться грубым, – осторожно сказал пан Росицкий, – но справитесь ли вы? Мне, если честно, нехорошо, когда эта штука так долго находится рядом.

– И дастся ли она вообще вам в руки, – скептически добавил сэр Дерби. – М-да, этот момент всё время вылетает у меня из головы.

Угадал. Это не значит, что они не услышали всего остального, но промахов, если Арман их допустил, не заметили. Сердцебиение немного угомонилось, но лоб он всё-таки промокнул: холод холодом, а от нервов в жар бросило.

– Я один из тех, кто её создал, – напомнил Арман и подмигнул. – Уж как-нибудь договоримся. Что до вашего вопроса, пан Михаил… Давайте ещё немного понаблюдаем. Попросим старейшин увеличить временной промежуток, убедимся, хватит ли мне или ещё кому-то из нас выдержки.

Вот теперь точно промахнулся: надо было стрелять в упор. Арман пошёл на попятную, потому что таков был их с Хартманном изначальный план, но не пора ли чуток встряхнуть упрямых стариков? Пусть будет так, сэр Дерби отлично высказался по поводу амбиций. К тому же, оборотень держал в голове и то, что он сам не вечен, и роль его – всего лишь роль, а финал спектакля написан давно и только ждёт своего часа.

– Итак, – с напускной весёлостью сказал Арман. В ушах неприятно зашумело, и он усилием воли и парой глубоких вдохов отогнал несвоевременные ощущения. – На данный момент с кем соперничает ваш покорный слуга? С вами, дамы, не так ли?

– Я бы пока воздержалась, – уклончиво ответила Вивиан.

– Не выйдет воздерживаться бесконечно, – упрекнул её сэр Дерби. – Признайтесь, вам трудно сделать выбор между Францией и другом.

– В отличие от вас, я хотя бы пытаюсь выбирать, – с достоинством ответила мадам дю Белле, и англичанин поёжился. – А не бездумно переложить ответственность на чужие плечи. Верно, Роберт мне друг, как друг мне Франция, что бы с ней ни происходило. Но я не стану пользоваться колдовством во внешнем мире больше, чем то позволяет наша договорённость с людьми, и ещё меньше я хочу ошибиться.

Очаровательно, подумал Арман. Наверняка Вивиан врала так же, как и он сам. Владеть книгой чародеяний и ни разу не воспользоваться ею в своих целях? Для такого и в самом деле нужен кто-то вроде Берингара или его отца, только такой человек и не согласится никогда.