Книга чародеяний

— А тебе нравится метаться туда-сюда, забывая всё, что было раньше, когда перед носом маячит выгода?! Ну конечно, ты же оборотень — ты всегда таким был! Я ещё могла понять, что ты общаешься с людьми — в Круа-Руссе не бродят призраки тех, кто пытал нашу прабабушку, и даже не все из них чураются ведьм… Никто не отвечает за весь род человеческий, как и мы не отвечаем друг за друга, но эти! — В слово «эти» Адель вложила всё презрение, которое испытывала к лицемерию колдовских старейшин. — Они нас предали, неужели ты не помнишь?! Нашу бабушку, затем… затем — нашу маму, а нас даже не пустили на порог, пока мы не стали им нужны! Ты всё забыл?! И теперь те же самые люди собираются использовать нас, они сами толком не знают для чего, и прикормить с руки, а ты и рад! Знаешь что… — Адель сделала глубокий вдох, поскольку её голос был готов сорваться. Если бы брат осадил её сейчас, она бы смогла остановиться, но Арман молчал. В лицо Адель бросился жар, и на какое-то время она словно ослепла, не чувствуя ничего, кроме пламенного гнева: он лизал ей лицо изнутри и лез в глаза, застилая видимость. — Знаешь что, это всё так мерзко… Ты ещё… ты ведь там был, как свой. Я тебя не виню, я рада за тебя, но… неужели ты не слышал, что сказала эта дура? Она ведь считала так всю свою жизнь, никто не передумает так быстро! Не знаю, почему ты согласился, но мы всё ещё там чужие, и так будет всё время… Зато, конечно, теперь у нас есть деньги и… куда это ты собрался?

Ближе к концу её сумбурной речи Арман встал из-за стола и, не говоря ни слова, потянулся за своим плащом. На улице моросило, но двор был единственным местом, где любой из них мог побыть один.

— Я ещё не закончила, — дрожащим от гнева голосом позвала Адель. Безрезультатно. Всё внутри неё было против, но рука, абсолютно не подчиняющаяся кипящей внутри силе, уже схватилась за потёртый глиняный чайник.

Арман не видел, как сестра судорожно хватает себя за запястье другой рукой и сжимает изо всех сил. Чайник разбился об дверь через мгновение после того, как она закрылась.

***

Одним из самых ранних воспоминаний Адель была встреча с Юлианой Краус. Самое детство им удалось провести в Швейцарии, на родине родителей и прабабки: там же на них вышла эта женщина, чью дочь Адель впервые увидела сегодня в замке Лавут-Полиньяк. Тогда Европу раздирали революции и войны, мама была жива, и они даже выходили гулять, когда соседи спали или бежали из родных городов, стараясь скрыться от войны или идя ей навстречу.

Юлиану они встретили случайно, хотя теперь Адель понимала, что нет. Мама долго беседовала о чём-то с этой странной женщиной — та вроде улыбнулась при виде маленькой девочки с большими глазами, но тепла в этой улыбке было не больше, чем света ночью. Разговор вёлся на пониженных тонах, упоминали какую-то тюрьму, какие-то попытки и, кажется, шабаш; мама покачала головой и подтолкнула вперёд маленькую Адель.

— Я бы так хотела, чтобы однажды вы приняли её, — сказала она. — В жизни ведьмы должен быть хотя бы один шабаш, иначе она не выдержит саму себя.

— Всему своё время, — уклончиво ответила Юлиана Краус, смерив девочку строгим взглядом.

Сейчас многое вставало на свои места. Мама делала, что могла, чтобы избавить детей от памяти прошлого, но получалось плохо: из-за людских войн, из-за голода, из-за того, что казнь Анны Гёльди была слишком близко. Они могли сменить фамилию хоть сто раз, но всё тщетно — пока были живы ведьмы, знавшие её лично, Адель не могла спокойно спать: из неё выдалась точная внешняя копия знаменитой родственницы. Мама пыталась. Мама пыталась до того самого дня, когда её убили.

По злой иронии судьбы, это сделали даже не маги — обычные мародёры с улицы, насильники и ублюдки, которых было полно повсюду. Отца тогда не было дома, а вернувшись, он застал то, что застал. Он был человеком и помогал по мере сил, хоть ему и приходилось труднее; мама тратила все свои магические силы на то, чтобы у мужа и детей всегда был кров и пища, но на защиту — на боевую защиту — их уже не хватало.

Ни одна просьба матери в общину старейшин не была удовлетворена. Наверное, преднамеренная встреча с госпожой Краус была единственным жестом доброй воли с их стороны: показать, что им не наплевать, а на самом деле — оставить всё по-прежнему. Кому какое дело до очередных потомков ведьмы, даже не в первом поколении, чья ошибка едва не вывела на свет всех уцелевших колдунов Европы? Наследственность в магическом мире очень сильна: с её помощью передаются как способности, так и клейма. Если твоя прабабка была сильнейшей, твоя собственная мощь будет не меньше, а то и больше, чем её. Если твою прабабку казнили за ведьмовство, когда по всем законам этого уже нельзя было сделать, значит, за её ошибку отвечать будешь и ты.