Книга чародеяний

Адель не только ненавидела — ещё она боялась, и она любила. Всё это смешивалось в один комок неразборчивых чувств, из которых только ненависть не имела отношения к брату. Она не знала, как сказать ему об этом, потому что случаи подворачивались только такие — когда Адель была виновата, и любое её слово показалось бы заглаживанием вины и не более того. В другое время Арман понимал её с полуслова и сам говорил, что знает, какая она на самом деле. Чаще всего они обходились без слов.

А ведь если б они поменялись местами, она бы не выдержала… Видит древний дух, на месте Армана Адель бы если не ушла, то давным-давно начала бы отвечать словом на слово и гневом на гнев. Хорошо, что брат уродился оборотнем — для него справляться с эмоциями было куда проще… на первый взгляд. Легче не становилось, ведь что он чувствовал на самом деле, Адель никогда не знала — кроме того единственного раза, когда он был маленьким мальчиком, плачущим в подземелье.

— Ты сможешь меня ударить, если потребуется? — осенило Адель. Судя по лицу Армана, он тоже такого вопроса не ожидал. — Я знаю, мы это обсуждали, перед тем как пойти в замок…

— Такого мы явно не обсуждали.

— Нет, ты дослушай. Мы договорились на условии, что я буду стараться вести себя прилично, а ты будешь меня удерживать, помнишь? Чтобы у нас появился шанс стать своими.

— Ну, помню, — с опаской признал Арман. — При чём здесь ударить?

— Я никчёмная неуправляемая бешеная дура, и никакие обещания не работают, когда я теряю контроль, — безжалостно охарактеризовала себя Адель. Она делала так сотни раз, когда приходила в себя, и брат постоянно заверял, что знает — она не со зла… — Так что я тебя ещё раз спрашиваю — ты сможешь меня ударить? Не знаю, хотя бы бросить на пол, воды в лицо плеснуть… А то ты такой правильный, я боюсь, это будет сложно, но если иначе я не понимаю… Я не буду потом злиться, когда приду в себя, честное слово; я сейчас в здравом уме, и я сама это предложила. Ар… — брат странно покачнулся и прикрыл рот кулаком. — Арман?

— О, — только и смог сказать он, безудержно хохоча. — О, ради всего… святого, как эти выражаются… Адель! Ты слишком хорошего мнения обо мне… Если бы у меня была возможность, я бы давал тебе затрещину после… после каждого твоего…

— Так, — протянула Адель, сбитая с толку его реакцией. — Хорошо, ты неправильный и вообще спишь и видишь, чтобы дать мне по шее… Что дальше?

— Да я не смогу! — воскликнул Арман и опять рассмеялся. — Ну, идеи у тебя… Честное слово, я уже думал об этом, но сама посуди: как я могу урезонить тебя грубой силой? Ты в разы сильнее меня, и это не изменится!

Адель промолчала, смешавшись. Ей в голову не приходило, что Арман уже пробовал остановить её не только словом.

— Если я дам тебе оплеуху, ты снесёшь мне полголовы в ответ, — наставительно заключил Арман, растирая занемевшие колени свободной от зонта рукой. — Ты, наверное, не помнишь, но когда к тебе в приступе гнева кто-то лезет, ты отвечаешь только так… Нет, я на себе не проверял, хотя… неважно…

— Важно, Арман. Я хочу знать…

— Неважно, — повторил он мягче, догадавшись, о чём она думает. — Ты не сносила мне полголовы, успокойся и хватит об этом. При всей твоей невнимательности, это бы ты заметила.

Адель колебалась ещё какое-то время, силясь вспомнить, не ранила ли она его по-настоящему. Арман наблюдал за её лицом, потом почему-то вздохнул с облегчением и сказал:

— Хватит, иди в дом. Думаю, мы друг друга поняли. У меня уже есть парочка идей насчёт тебя, надо будет обсудить с Берингаром.

Арман остался один, изредка бросая взгляд в дом через плечо: раз Адель проглотила даже то, что её собираются с кем-то обсуждать, в самом деле чувствует себя виноватой по самые позвонки (это было неправдой: никаких идей у Армана не завелось, он просто не знал, как закончить разговор). Иногда Арман стыдился этого чувства, но ему было приятно знать, что сестра испытывает нечто подобное — если бы она впадала в бешенство по собственной воле, было бы гораздо хуже. Он никогда не пользовался этими припадками, не требовал сочувствия и не давил на жалость, и только осознание того, что Адель понимает свои странности и искренне ненавидит их…

Проклятье, это ещё более отвратительно, чем он думал. Получается, он радуется тому, что сестра на дух не переносит саму себя и думает о смерти! Замечательно! Этого оказалось слишком много, и Арман устало опустил голову на руки. Сейчас отправиться невесть куда и помогать писать книгу казалось более лёгким и весёлым занятием, чем вся его жизнь. Отчасти поэтому он и согласился, хотя понимал, что и в пути с Адель будет непросто. Кто же знал, что близость других незнакомых колдунов так повлияет на неё… Вряд ли только то, что Лаура громко ахнула «ой, это из-за её прабабушки арестовали мою бабушку?», вывело сестру из строя на целый день.