Книга чародеяний

– А что сделает? Ты готов дать другое определение магии? Мы слишком много говорили об этом вслух и на письме, – Берингар тоже не собирался останавливаться. – Вспомни о клятве писаря, об особом образе записей. Пишущий пропускает через себя определённое количество магии, он делится ею через других – и сохраняет на страницах книги. Пока история не записана, она не имеет трети свой силы.

– Твои слова, – невпопад вспомнил Милош. – Это ты говорил. В Безансоне…

– Тогда я повторял за старейшинами. Арман, ты прав насчёт слов, нельзя придавать им слишком много значения, но нельзя придавать слишком мало. Я всего лишь хочу сказать, – устало закончил он, – твой приказ умереть – кому он был отдан? Кто его получил?

Арман не смог ничего ответить. Он по-прежнему не верил, но в холод бросило всё равно. Как тогда… в самом начале. Знала ли матушка Эльза, к чему приговаривает его? Хотя ясновидица ни при чём, она могла только предупреждать, не называя вещи своими именами. Спрашивать старейшин бесполезно, судя по тому, что сказал Бер – они либо смирились, либо тоже ещё не поняли.

– Я готова подтвердить слова сии, – вмешалась Чайома, о которой спорщики умудрились забыть. – О хранилище чародеяний и о том, чем оно стало. Неясно лишь то, сколько магов и земель накрыла смерть. Может статься, далеко за морем ничего не произошло. Может статься, те, кто не оставил своё слово, в безопасности.

Чайома добавила, задержав тяжёлый взгляд на Армане:

– Ноша твоя горька, потомок Гёльди, но в ней правда. Во всём, что ты говорил чужими устами… Мне неведомо, что будет дальше, но в моих мыслях осуждения не будет.

Она ушла.

Арман постарался осознать то, что сделал, и не смог. Добил его Милош, тоже вспомнивший Эльзу фон Беккенбауэр:

– Помните, что нам тётушка в Дрездене сказала? Что всё кончится плохо, хотя мы поступаем правильно… Получается, нечего жалеть.

– Не могу поверить, что тебе не жаль, – Берингар обратился к Милошу, и что-то в его голосе было таким же, как тогда в нижнем зале – обречённым, как будто лёд больше не прятал всего и по нему пошла маленькая трещина. – Разумеется, Арман поступил правильно, а то, что названо неизбежным, и вовсе не подлежит ни жалости, ни осуждению. Оно просто есть. Но неужели тебе не жаль?

– Магии? Не знаю, – протянул Милош, он выглядел скорее потерянным, чем грустным. – Честно говоря, сам себе удивляюсь… но до меня пока не дошло. Просто не верится, что так в одночасье всё может взять и исчезнуть. Наверняка у матушки что-то осталось, хотя бы капелька.

– Чайома права, всякое может быть, – рассеянно согласился Арман. Он устал и хотел спать, пусть и боялся заснуть, но теперь друзья вошли во вкус – им тоже не нравились белые дыры.

– Чайома-то ладно, а что там со старушкой Вивиан? Лично я запутался, ты говоришь, она причастна, но в нижнем зале ничего не знала…

Арман глубоко вдохнул и ничего не сказал. Он сам в последний момент разобрался, и то не до конца, в делах мадам дю Белле: по большому счёту, вина пожилой ведьмы заключалась в устранении писаря, чего хотели многие, и в том, что она одалживала своих маститых гипнотизёров Хартманну, чего хотел он один. Ложное обвинение Юргена Клозе её устраивало, как и жертва Арманьяка, и заглохшее расследование, но многочисленные жертвы на пути, убийство Густава и подмена Хартманна прошли мимо мадам дю Белле.

– Между ними точно что-то было, – заявил Милош. – Прямо в театре, да? Ну старики дают, хотя не всегда же они были стариками.

– Не знаю, – признался Арман, борясь с зевотой. – Хартманн в своих дневниках говорил о событиях, а не о чувствах, и мне заявил, чтобы я на них не рассчитывал… Я просто перечислил те места, где у них были «свидания» и они обсуждали всякую политику… Это было лучше, чем позволить ей задать прямой вопрос. Я бы не ответил…

– Хватит на сегодня, – негромко сказал Берингар и кивком велел Милошу подняться. Арман удивился, что следопыт не продолжил бесплодные расспросы об отце, и снова мысленно укусил себя: Бер предпочёл дать ему отдохнуть, а не выдоить досуха бесконечными разговорами. Он был другом, а не врагом, и думал не только о себе. – У нас будет время обсудить всё остальное. Арман, мы уходим. Есть ли что-нибудь, что нам нужно знать прямо сейчас?

– Есть, – снова встрял Милош, но в этот раз по делу. – Что будет делать наша посольская скотина? Арман, конечно, постарался и сделал его героем, но если магия и вправду сдохла вместе с книгой… Щекотливая ситуация, – злорадно заключил он.

Берингар снова воздержался от комментариев, а Арман сказал только:

– Он придёт. Не знаю, что он будет делать… но придёт.

Хотя бы посмотреть на дело рук своих. Что бы ни стряслось с замком, с книгой, с оборотнем, он точно явится, чтобы узнать наверняка – и строить новые планы.

– О нет, – застонал Милош. – Опять эти ваши заумные расчёты, кто чего ожидает, кто что скажет и подумает? Я больше не могу!