Книга десяти заповедей

Прекрасный город Иерусалим успел Лизе надоесть. Белизна домов уже не восхищала, а резала глаз. Уличные торговцы раздражали, как и нескончаемый, бурлящий поток туристов, ежедневно проносившийся мимо дядиного дома. Она жила у родственников в течение месяца, но так и не привыкла к постоянному галдежу за окном.

Вот и сейчас девушку подхватила волна щёлкающих фотоаппаратами туристов и понесла в противоположную сторону. Людское течение вынесло её к молельной площади. Она растерянно огляделась, не понимая, что она здесь делает.

Стена Плача вызывала у неё слезы, но совсем по другой причине. Девушке было грустно от того, что такое прекрасное, святое место превратилось в туристическую «Стену тысячи записочек». Отойдя в сторону от арки металлодетектора, Лиза недовольно посмотрела на улыбающихся, возбужденных людей.

Оказавшись здесь впервые, Елизавета была разочарована. Позже дядя сказал, что она просто попала в неудачное время. Это был «час пик» туристического нашествия. Придя сюда с чувством благоговения, трепета и ожидания чуда, Лиза поразилась огромному количеству народа, шуму и резкому, строгому инструктажу:

– Записка готова? Голову покрой! Подойдёшь, записку воткнешь, молитву прочтёшь и возвращайся! Не задерживайся! Видишь, сколько людей? Когда пойдёшь обратно, не забудь десять метров пройти лицом к стене. Следующий!

Чувство радости улетучилось сразу. И больше сюда она не ходила, как ни уговаривал её дядя. В её жилах текла удивительная смесь кровей разных народов, и, хотя еврейской крови было немного, она чувствовала себя маленькой частью древнего народа. А Западная стена была для неё местом молитв и поклонения Богу, а не местом фотосессии. Поэтому Лиза хмуро передернула плечом и свернула в одну улочку, потом в другую и через какое-то время оказалась около двух позолоченных львов, между которыми на коленях стоял мужчина в дорогом сером костюме и, закрыв глаза, что-то шептал. Она остановилась, не в силах сделать следующий шаг, поскольку увиденное было странным и одновременно завораживающим. Ей казалось, что воздух обволок её со всех сторон, лишив воли двигаться.

Рядом находился институт Храма, поэтому здесь тоже было много туристов, которые остановились, с интересом рассматривая черноволосого мужчину, который что-то быстро писал на листах бумаги.

Елизавета встряхнулась, сбрасывая непонятную сонливость, и хотела продолжить путь. Но что-то мешало ей. Она наморщила лоб и посмотрела на мужчину. Девушка отметила, что он красивый. У иностранца была белоснежная кожа, темные вьющиеся волосы. Пиджак сидел на нем великолепно, безупречно чистый воротничок открывал шею, показывая кадык. И даже большой нос с загнутым вниз кончиком не портил благородный облик.

Неожиданно мужчина открыл глаза, вытянул вперёд руку и громким хриплым голосом выкрикнул на английском языке:

– Вы все грешники! Грешники! – голос набирал силу и заставлял идущих мимо людей оборачиваться и останавливаться:

– Вы – отвергнутые Богом дети, не соблюдающие его заветов. Бог дал вам всего десять заветов! Всего десять! – мужчина поднялся с колен и закричал во всю мощь своих легких. – Неужели так трудно им следовать?

– Ф-р-р… Ещё один сумасшедший! – подумала Лиза и хотела сделать шаг, но не смогла оторвать от земли подошвы ног. Почувствовав себя неуютно, огляделась по сторонам.

А мужчина неожиданно спокойно и как-то торжественно произнёс:

– Я верю в Бога всем сердцем и разумом моим. Я верю в то, что он создал этот прекрасный мир и отдал его во владение человека. И дал ему Закон, чтобы знало дитё Божие, что хорошо есть, а что плохо. Вам не нужны посредники между вами и Господом нашим, откройте сердца для любви Отца нашего. Только вы и Бог! И между вами Закон! Тот самый Закон, которые он сам лично начертал на камне перстом своим и дал Моисею.

Мужчина воздел руки к небесам и продолжил свою горячую проповедь:

– Господь дал вам свободу! Живите, радуйтесь, наслаждайтесь, стремитесь познавать новое. Пойте, танцуйте, покоряйте горы. Только соблюдайте десять заповедей Отца вашего. И тогда коснётся вас милость Господа нашего!

Он замолчал, обвёл пылающим взором толпу и воскликнул:

– А сейчас спрошу я вас. Кто из вас соблюдает заповеди Господа нашего? Кто?! – он возвысил голос, развернулся и ткнул пальцем в толстяка с фотоаппаратом, – Ты?!

Пухлый мужчина побледнел и прикусил язык от неожиданности. А иностранец, скорбно и театрально заломив руки, посмотрел на небо:

– Да никто! Отец мой, никто не следует твоим заветам!

Ему никто не ответил, потому что среди зевак, глазеющих на одержимого мужчину, не было ни одного еврея. Это были туристы, решившие сэкономить на гиде и самостоятельно найти Западную стену, пройдя через еврейский квартал. Пятеро китайцев вообще не поняли, почему он так горячится. Они переглянулись, пожали плечами и на всякий случай сфотографировали импозантного оратора на фоне позолоченных львов (они понравились им гораздо больше).

Иностранец посмотрел Лизе в глаза (у той мурашки побежали по телу), перевёл взгляд на фотографирующих китайцев, нахмурился и продолжил: