Книга дьявола: о Пресвятой Троице. Назначение человека

Однако очевидный и существенный недостаток этого бесспорного положения состоит в том, что он не объясняет нам, каким образом существо должно отвечать своему назначению или когда оно ему вообще отвечает. Говорить, что человек должен быть человеком, – это значит не более чем просто использовать в речи красивые слова, которые можно понимать по-разному, как кому захочется. Причем можно их так истолковывать, что смысл их будет иметь лишь самое пагубное влияние на самого человека.

Как же в таком случае понять, что значит быть человеком? Что мы должны понимать под словами, когда кто-то говорит нам, что самое главное в жизни – это быть людьми? Существует ли какое-нибудь откровение свыше, которое говорило бы нам об этом? И есть ли в нашей природе то, что также говорило бы об этом, – что-то заложенное в нас?

Мы уже знаем, что, по откровению Самого Бога, смысл Его бытия состоит в триединстве Божества: Бог существует для того, чтобы рождать Того, Кто приходится Ему Сыном, и изводить Того, Кто приходится Ему Духом, Тот же Бог существует для того, чтобы рождаться от Того, Кто приходится Ему Отцом, и Тот же Самый Бог существует для того, чтобы исходить от Того, Кто именуется нами Отцом. Нам дано, таким образом, знать, каким образом Сам Бог отвечает и соответствует смыслу Своего бытия: чтобы быть Богом, Ему необходимо существовать в трех Лицах, каждого из Которых не может быть без двух других. А как быть тогда с нами? Как же быть с самим человеком? И на это у нас также имеется ответ, получаемый из того же самого откровения: поскольку Бог есть Любовь, а человек подобен Ему и, стало быть, самой любви, следовательно, человек существует не для чего иного, как именно для любви. Поэтому быть человеком – значит любить, и, наоборот, любить – значит быть человеком. Человек начинается с любви и заканчивается ею.

Что любовь есть то, с чего начинается любой человек, это подтверждается также, помимо данного основания, тремя следующими соображениями (приведенное основание было нами получено благодаря божественному откровению, а следующие – благодаря тому, что уже вложено в нашу природу – в самое существо самого человека).

Во-первых, любовь своим предметом может иметь все, что угодно, но она никогда не может иметь предметом саму себя, то есть саму любовь невозможно как любить, так и не любить. Мы любим мороженое, любим природу, любим родителей, любим друзей, но никто из нас не любит саму любовь. И по этой причине никогда невозможно услышать высказывания следующего содержания: «я люблю любить Машу», «я не люблю любить Машу», «мне нравится любить мороженое», «мне не нравится любить мороженое», «я люблю любовь» и: «я не люблю любовь». В противном же случае любовь к любви могла бы продолжаться до бесконечности: «мне нравится, что я люблю любить Машу». А что человеку нравится, что он любит любить Машу, может ли он это также любить или не любить?

Во-вторых, любовь есть то, чему невозможно дать никакое исчерпывающее и удовлетворительное определение, хотя мы более чем прекрасно знаем и понимаем, что такое любовь. Причина противоречивости данного случая заключается в том, что прежде чем дать определение тому или иному предмету или явлению, мы в самую первую очередь определяемый предмет сводим к более простому, чем он сам, предмету, а любовь – единственное в мире, что ни к чему, кроме как к самому себе, вообще не сводится, и в силу этого нам и не удается дать определение этому слову. Что такое, например, зависть? Один скажет: «зависть – это чувство, при котором…», другой: «зависть – это состояние, когда…», а третий сведет ее к следующему: «зависть – это страсть, которая…». Как видно, во всех трех случаях зависть была сведена к трем более простым, чем она сама, явлениям, в противном же случае не удалось бы дать ей никакое определение. Но подобная операция с любовью проведена быть не может, поскольку проще любви ничего на свете нет, чтобы ее можно было к чему-то свести. Мы не сможем ее свести и ни к чувству, и ни к состоянию, и ни к страсти, и ни к силе, и ни к чему-либо другому. Мы даже не сможем ее свести к такой простейшей в мире вещи как явление. Поэтому самое лучшее решение в такой ситуации – это сказать, что любовь – это любовь или что она подобна Богу. Правда, это значит никак ее вообще не определить. Все это объясняется как раз тем, что человек начинается с любви, а проще и первичнее самого начала, как известно, ничего не бывает.