Книга И. Са (СИ)

— Смотри, И, видишь Максю — липового украинца с Пармы? Видишь? Он на корпус тебя опережает, так? По судам? Вот и наблюдай его судьбу — то что случиться с ним завтра, с тобой, скорее всего, произойдет послезавтра. Ты, в свою очередь, меня обошел на пару корпусов в этих тараканьих бегах. Значит я могу делать промеры глубин по тебе. И чего дергаться, спрашивается?

Иса подвис на минутку перерабатывая информацию. Его взгляд потеплел.

— Ти мой самый лучший дрюк, рус! — обнял меня своими вьетконговскими клешнями и пошел резать круги.

Защитным свойством души является синдром раздвоения. Люди раздваиваются, когда становится совсем тяжко или опасно. Например, когда катишь тележку с продуктами в обход кассы — то один ворует, другой караулит. Раньше я верил, что это уникально моё качество, но с годами понял, что синдром практически универсален.

Горевание бренного тела это пустяки. Даже если тело теряет всю семью, ему все одно нужно, дышать, жрать, срать и спать. Этим тело и целиться. Мучит горем нас только мозг. Этого товарища просто необходимо загружать тяжелой работой. Впечатлениями, анализом это для него как отжимания от пола. Мои отжимания — клуб страдающих раком яичек.

В длинном ряду посетителей нашего зоопарка — большая часть которых приходит сюда именно как в зоопарк — полюбоваться на полосатеньких в неволе, мне запомнилась Элизабет.

Элизабет декан кафедры иммиграционного права Акронского университета.

Тонкая как иголка в летнем брючном костюме, Лиз похожа на известную фотку Джекки Кеннеди, когда ее перехватил порыв ветра и папарацци. Ни жопы, ни сисек, ничего выдающегося, ничего особенного в лице, кроме легкого удивления. И все же как и у Джеки — почти незаметная, но притягательная магия. Элизабет полукровка — мигрантка из Мексики во втором, а может и в третьем поколении. Наверное, ее предки были нелегалы, а она, встав на их плечи, выучилась и посвятила жизнь благородной защите таких бандитов, как мы с Исой. Элизабет всегда приводит с собой несколько своих студентов-отличников. Это у нее называется «правовая клиника». Как и студенты-медики в анатомическом театре, так и будущее лоеры рассматривают нас, полосатых, как кадавры для препарирования. Задачка для студентов выбрать трупик покраще и попрактиковаться.

Студенты выбирают простейшие кейсы — когда человек пересекает границу и тут же мчит сдаваться властям, свято веря в законность.

Сегодня для опытов выбрали африкана Аруну из Бенина. Он задирает рубаху и в глаза бросается его отъетое в тюрьме брюхо, поросшее поганенькими африканскими волосками. Он поворачивается спиной и демонстрирует шрам, похожий на след от копыта лошади. «Меня пытали» — со скупой слезой в голосе утверждает Аруна.

Удовлетворив аппетит к науке и бросив Аруну на растерзание любимчикам, Элизабет приступает к лекции. Она вещает о наших правах в суде, возможных лазейках и частых подвохах обвинителя. О многом я уже знаю — стиснув зубы заставляю себя провести два часа в неделю в юрбиблиотеке. Новое сегодня это виза Эйч номер такой-то — которую дают если вас отмудохали американские граждане, пока вы находились в США. Виза бесплатная и пожизненная. Интересно — вполне себе такой План Бэ.

Потом Лиз отвечает на вопросы. Адвокаты на воле за такую консультацию дерут сто-двести у. е. Время истекает и меня бесят люди, которые не умеют толком сформулировать вопрос и рассказывают о своей никчемной жизни, обворовывая других. Некоторым даже и вопрос неважен — главное показать себе же какой я умный. Мои вопросы давно сформулированы и я жду своей очереди. Час проходит незаметно и менты подают нам обед прямо в Многоцелевую-1 — основное помещение клуба страдающих раком яичек и паразитами мозга.

Студенты с любопытством изучают казенный харч.

Сегодня госбох послал нам пару стволов сельдерея на котором испытывали разные формы ГМО, подошвообразную пиццу с фрагментами пеперони и маленький треугольный — типа как в советское время паковали молоко — только малюсенький — пакетик сметаны. Сметана содержит микроэлементы внеземного происхождения и светиться в полнолуние.

Толстый студент-негор начинает возмущаться тыкая в мою пиццу коротким жирным пальчиком:

— Господа, господа! Это же свинина! А как быть с правами мусульман? Это просто оскорбительно.

Он еще слишком молод, чтобы знать, что основное мясо в тюрьме это индейка и чикен. Как раз из-за мусульман и прочих драных кошеров. «Когда толстый негритенок вырастет — будет Мартин Лютый Кинг» — подумал я.

Элизабет вдруг обращается ко мне и начинает расспрашивать о моей запрещенной в Узбекистане книге. Хочет скачать.

— К сожалению она пока только на русском. Но я пишу новую — на английском. Мечтаю чтобы и в США запретили.

Летом кондиционеры в тюрьме молотят так будто им приказали хранить здесь трупы. Я ночью мерзну под двумя одеялами. Элизабет сейчас ежится в тонком сером костюмчике. На мне сейчас теплое нижнее белье Сереги — и то не жарко.