Книга И. Са

— Вирешь! Как такой может бить?

— Может-может, поверь мне.

— Пастой, у тебя сичёт банковський есть?

— Счет у меня есть.

— Ну вот!

— Счет есть, денег — нет.

— Такь не бывает.

— Бывает, Иса, еще как бывает— иВирёшь ты псё, русс. Псё время вирёшь.

Иса отлепился от мой шконки и двинул в туалет.

Отсек с душевыми и туалетными кабинками находился в дальнем конце барака. Там никогда не выключали свет. По ночам — когда в бараке светились только знаки с издевательскими вывесками «Выход» — из отсека гигиены исходило сияние. Я называл его «вечное сияние чистого разума» вспоминая Александра Поупа:.

How happy is the blameless vestal’s lot.

The world forgetting, by the world forgot.

Eternal sunshine of the spotless mind.

Each pray’r accepted, and each wish resign’d.

У гаитянца и человека из экзотической Африканской страны с одесским названием «Бенин» была светская привычка подолгу срать, будто они проглотили по фрагменту якорной цепи. Они просиживали так часами — в соседних друг от друга кабинках и дискутировали о чём-то, наверное неземном, на нежном языке Мопассана и Золя. От этих французских диалогов засанный туалет казался мне вечерним Монмартром.

«Расщебетались, членососы» — шипел вечно недовольный Джон Кошка. Он тоже просиживал в туалете ночи напролёт — читал. Если можно назвать чтением многочасовое судорожное перелистывание очередного Джека Ричера, Пинкертона или Тома Клэнси — корма от литературы, что продается в волмарте прямо у касс.

Тут же в туалете был и наш красный уголок — туда кто-то регулярно вывешивал портреты Трампа — из ежедневных газет с незатейливым коментом типа «фак ю» или «фак ми». Упорство с каким портреты обновлялись напоминало деятельность партгрупоргов времен заката СССР.

Иранец Мо умывается и злобно обращаясь в первую очередь к одному из Трамповых избирателей — Джону Кошке на толчке говорит:

— Что же он делает, демон? Как так можно? Обама был лаурет нобелевской премии мира, столько сделал для глобализации, альтернативных источников энергии, а этот что творит?

Ему отвечает поляк Доминик. Поляка пригнали пару дней как. Дома в Чикаго остались дети и страдающая вялотекущей шизофренией жена.

— А что он делает? Негодяю 70 лет. Дядюшки от нефтянки, мутанты автопрома, страхования, и конечно же, фармацевтики заплатили ему за билетик. Сейчас подтянут законы, да так рванут баблеца со всего мира, что ледники растают, а вулканы льдом покроются. Что он делает? А что он всю жизнь делал, то и делает — деньги.

Я это всё слышу каждый день и потому не участвую — скучно.

От скуки и из научного интереса я лично работаю над экспериментом по промыванию мозгов. Если работают компьютерные вирусы в виде строчек кода, значит должны работать и вербальные. Моей фразой-вирусом станет:

«Рака-така-тум-тум, чака-чака — бум-бум» Отдавая должное, если использовать терминологию АЙС — моему порту отгрузки, я подшиваю к фразе-вирусу саундтрек от Андижанской польки — мелодия должна легко запоминаться подопытными.

Теперь необходимо до максимума взвинтить повторяемость — по принципу раскрутки синглов на ФМ-радио- покрутят песенку 60 раз в сутки, и глядишь, через недельку-другую — народный хит. Это способ бесконтактной прошивки. Теперь я твержу фразу вслух — день и ночь: «Штака-така-тум-тум, чака-чака — бум-бум». Пусть думают, что у меня рвануло центр управления полётом. Плевать. Чистота эксперимента важнее.

Особенно хорошо им на подкорку записывать с утреца — как глазенки разлепят. И тут я им разов тридцать чака чака. Или днём — как начнет кто, вроде Исы зайобывать вопросами и душевной простотой, их тем же брандмауэром — «Рака-така-тум-тум, чака-чака — бум-бум».

Недавно я добровольно взял на себя уборку туалета. Наложил епитимью. В бараке много просителей политубежища, люди в зелёную полоску. Многие из них в США еще не бывали — не считая тюрем, поэтому, наверное ссут мимо унитазов или забывают смыть, как дома на побережье моржовой кости.

Я обнаружил сток в полу уборной и теперь добавил в ежедневную рутину еще один экзорцист. С четырех до пяти я набираю сотню ведер воды и ебашу водой о стены, унитазы и пол. Бесконтактный клин — как в коровнике или слоновнике. Интересное наблюдение — даже эта низменная форма деятельности наполняет гордостью мою подлую натуру. Где-то внутри вериться, что я теперь лучше других потому как туалеты чищу.

Но главное ни это. Главное — можно во всю глотку горланить: «Рака-така-тум-тум, чака-чака — бум-бум» — пока убираешь и плюхаешь водой. Иногда телевизор перекрикиваю. Целый час — каждый день.

Дня через три — заработало. Один, другой, третий — начинают подхватывать. Сначала — люди Востока: непалец, пакистанец, иракцы. Потом глядь — и литовец с украинцем, пошло дело. Скоро они сами начнут инициировать исполняемый код — без моего дальнейшего вмешательства. Моя задача сейчас поддержать инфекционную вспышку, раздуть всё дело в эпидемию.