Книга III: Симфония теней

Когда алавиец всё-таки завершил свой конструкт, у него в ладони засияла неровная мутно-серая сфера, похожая на парящий в невесомости вчерашний бульон. Он бережно поднёс её ко мне, а потом резко опустил на мою кисть. Я от неожиданности вздрогнул, а через секунду напрочь позабыл о том кто я, где нахожусь и какие цели преследую. Первозданная Боль стеганула по нейронам, выжимая из лёгких весь воздух. Я ревел почище раненного медведя, но не слышал себя. По сравнению с этим зверством даже мой «Шок» стыдливо курил в сторонке. Мозг забуксовал, не в силах обработать столь массированную атаку на нервные окончания. Сознание подернулось мутной пеленой, и меня начало засасывать в спасительное беспамятство. Однако жестокий палач не позволил мне ускользнуть из реальности.

Когда прекратилась эта пытка я не запомнил. Просто в какой-то момент вновь осознал себя распластанным на деревянной колоде со спинкой. Полумрак. Ненавистная физиономия моего мучителя. Жаровня с прутами. Изо рта ниточка слюны падает на грудь. Но сил нет даже на то, чтобы её сплюнуть.

Глаза неохотно совершают движение в орбитах и поворачиваются к моему запястью, над которым колдовал альвэ. Ох-х, что за жесть… кожа слезла пластами, обнажая непонятную ворсистую требуху из плоти и сухожилий. Складывалось впечатление, словно мою кисть изрезали мириады крохотных лезвий, превратив в… господи, я даже не могу подобрать слов этому зрелищу…

— Всё еще хочешь поспорить со мной, полукровка? — ехидно осведомился темноликий.

— Н… нет… нет… я всё скажу! Не надо больше…

— Тогда выкладывай, тварёныш! И не приведи Каарнвадер мне покажется, что ты снова лжешь!

И я заговорил. Плёл небылицы, снабжая их ворохом ненужных подробностей. Рассказывал про таинственного мастера, с которым мы встречаемся каждый пятый день растущей луны за городом. Про его невероятную алхимическую лабораторию со змеевиками, перегонными кубами и кюретками, которую мне якобы довелось тайком видеть. Тут, слава богам, очень помогли знания из прошлой жизни. И эта часть моей исповеди особенно впечатлила палача. И он, кажется, поверил…

— Ну и стоило ли врать мне изначально? Я же обещал, что вытащу из тебя правду, — самодовольно осклабился нелюдь. — Сейчас ты выглядишь искренним, однако я вынужден на всякий случай проверить…

И желтоглазый ублюдок снова взялся за каленое железо. Пытки, к моему сожалению, не закончились. Они продолжились, но уже без магии. Алавиец задавал по кругу одни и те же вопросы, пытаясь подловить меня на несоответствии. Но мой мозг цепко держал в голове всё то нагромождение деталей, которые я только что выдумал. И это было единственным моим спасением. Ведь если я хоть где-нибудь ошибусь, то всё для меня начнется с самого начала…

Глава 18

Темнорожий подонок мучил меня еще долго. Чего он только на мне не использовал. Клещи, лезвия, раскалённое железо и прочие дробилки костей. Но ничто не могло сравниться с пыткой, причиненной его магией. Поэтому я всякий раз украдкой облегченно вздыхал, когда понимал, что терзать мою плоть будут традиционными методами, а не колдовством. В какой-то момент внутри меня произошел очередной слом. И боль перестала казаться невыносимой. Как будто мой мозг, чтобы окончательно не закипеть от гаммы непередаваемых ощущений, идущих по нервам, возвёл вокруг себя стену. Ну или, быть может, изолировал ту свою область, которая отвечала за восприятие боли.

С гордостью и горечью могу признать, что достойно вытерпел все истязания. С гордостью –поскольку не ожидал от себя подобной стойкости. С горечью — потому что тело красавчика Ризанта отныне выглядело просто жутко. Но, надеюсь, когда раны заживут и срастутся кости, смотреться это всё будет не столь отвратительно.

— Как твои успехи, Нес-Хеенс? Ты долго развлекаешься с этим mingsel. Неужели он так ничего тебе и не рассказал?

С трудом отделяя реальность от бреда, я с усилием поднял голову и сквозь частокол слипшихся от крови и пота волос, падающих на глаза, рассмотрел еще одного алавийца. Точнее, алавийку. Одета она была так же неприметно, как и мой мучитель — черный плащ, глубокий капюшон, темные одежды, сливающиеся с тенью. Но чувственный грудной голос выдавал её половую принадлежность. Да еще и эти движения… Визитерша не шла, а словно бы плыла. Пластично и грациозно. Даже не как профессиональная танцовщица, а как вышедшая на охоту пантера.

— Ты недооцениваешь меня, Гир-Лаайда. Ни одно живое существо не способно что-либо утаить, когда я берусь за работу, — самодовольно отозвался палач. — Грязнорожденный всё мне выложил. Я просто уточнял детали и проверял, насколько он был искренен.

— И каков твой вердикт, веил’ди? — скрестила алавийка руки под грудью.

Ткань её одеяний при этом натянулась, облегая выдающиеся формы. Но на Хеенса эта демонстрация не произвела никакого впечатления. Ужель не врали, когда рассказывали про потерю влечения у темноликих?

— Эй, животное, поведай госпоже то же, что и мне, — приказал мучитель.