Книга Холмов (СИ)

  - Заткнитесь, мрази!! - не выдержал Дик. Он не просто дико заорал, а шагнул вперед и замахнулся на старика окровавленным палашом. Тот с безумно вытаращенными глазами пытался не уступить, ответить, выпятил впалую грудь, но получил ногой по яйцам и сник, захрипев. Народ заорал, комья грязи полетели в рейнджера, мужики двинулись вперед с набыченными лицами, но Дик молниеносно уронил палаш, который воткнулся в грязь, выхватил свой лук и нацелил стрелу в лицо первому из них. Толпа резко отдернулась назад. Внезапно каждый ощутил уязвимость живота своего, лук не дубина и не кинжал, от стрелы не отпрыгнешь и не увернешься.

  - В вашу суку низверг вселился! А когда мы выгнали, она сама обратно зазвала! Из-за этого нашу жрицу чуть не убили! - орал Ричард, подавшись вперед и переводя лук направо, налево, выцеливая то одного в толпе, то другого. Люди шипели и прятались друг за друга, дергались вниз, чтобы уйти с траектории выстрела. - А кто ползал на брюхе перед ней, в грязи?! Вы, черви поганые, ползали! Как вам, землежуям, и положено! - бешенство, слюна, грязь и кровь, все смешалось в одну отвратительную брагу, размазанную по его искаженному в крике лицу. Рейнджеру тоже было нужно заглушить голос совести, переложить свой личный позор на кого-то еще.

  - Кто ваших детей от проклятия спас?! Кто?! Мы спасли! А в благодарность что? Святую жрицу сверху скинули, в жертву низвергу ее принести хотели... и утопили! нашего! жреца!! А теперь смеете глумиться?! Да вы, твари... - Ричард захрипел, сорвав голос, засипел, задохнулся от ненависти. Согнулся пополам, глотая воздух, но никто из холмичей не воспользовался этим, чтобы наброситься.

  Анна уже давно взяла у рейнджера нож, а теперь подняла палаш и просто повела плечами, внимательно оглядывая злобное стадо вокруг. Особой приязни к землякам она не испытывала, теперь - тем более. За убийство Кела, даже под контролем демоницы, им придется ответить, это черным камнем нарывало на сердце. Анна ненавидела карать, она не фанатик чистоты, но в данном случае придется. Придется. Ну давайте, драные петухи, попробуйте.

  Умом она понимала, что этого делать нельзя. Нельзя пускать кровь. Нельзя ухудшать и без того тупиковую ситуацию и подводить одного из самых могущественных заказчиков в Мэннивее. Но в данный момент, глядя на лежащего лицом вниз сына Странника, она не могла отпустить клинки ярости и взяться за ум. Слишком многое Лисы перенесли за последние сутки, чтобы их всех не мучало желание хоть кому-то за все это отомстить. И слишком дорого стоило потерять Кела. Самоуверенного красавца, харизматичного сукиного сына, у которого под плащом бравады и манерой раздувать каждый пустяковый конфликт, прятался по-настоящему благородный странник, всегда помогавший тем, с кем столкнула Дорога...

  Винсент кривился с мрачной злобой и полным презрением, заметно даже сквозь маску. Вот уж кто не ставит жизнь и довольство простого народа ни в грош, и никогда не ставил. Чернь есть чернь, сорняки под ногами у стоящих людей. Останься у него силы, особо наглые холмичи уже получили бы по самое горло. Становится не до криков, когда тебя душит собственная тень. Но увы, магу нужно как следует отдохнуть.

  Дмитриус стоит как всегда спокойно и молча. У Стального разговор короткий. Он скорее всех из Лисов причинит любому встречному что потребуется и глазом не моргнет. Наверное, потому, что нет глаза, нечем моргать. Даже Ричард предпочтет разрешить дело миром там, где ходячий доспех может просто взять и... Левая рука ходячего доспеха была поднята и нацелена в толпу. Анна вернула ему железный прут, задвинула обратно в локтевой сустав, но и без этого, у Дмитриуса по четыре таких прута в каждой руке. Попробуйте суньтесь, крестьяне.

  Впрочем, злые мысли о мести клокотали в головах не у всех. Некоторым было не до того. Мать умирающей, белая, как полотно, завалилась на бок. Алейна вскочила, распрямившись, как тростинка, повернулась к холмичам бледным лицом, на котором горели темно-зеленые глаза.

  - Нужна кровь! - громко выкрикнула она. Толпа еще отступила. Никто не хотел давать своей крови подстилке низвергской, проклятой твари-предательнице, пусть имя ее сотрется из памяти, чего ее вообще в живых оставлять, эту чертову Марет!.. Вон, бесстыжая, с голыми сосцами валяется, у всех на виду! Смотрите, люди - а люди смотрели. - Беррик, - Алейна выхватила взглядом замершего здоровяка. В ярком сиянии светлин, бронзовые волосы жрицы блестели сквозь запятнавшую их грязь, как что-то благородное, драгоценное. Белый единорог на груди приковывал взгляд - единственная абсолютно чистая сущность на мили вокруг...

  Старший над юнцами словно очнулся и решительно подошел к ней. Взгляд его вмещал столько чувств, что сжатые, побелевшие губы Алейны слегка дрогнули, не в улыбке, но в намеке на усмешку. Конечно, она простила его. Пускай теперь заслужит.

  - Сожми руку. Вот здесь.