Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв

Жесткие, канонические требования к жанру, столь характер-вые для древнерусской литературы, суживали, но не уничтожали творческие возможности писателя. Хожения различаются свое образием содержания и стиля. Даже при посещении одних и тех же мест, при описании одних и тех же «святынь» писатели-путешественники не повторяли друг друга. В каждом хожений проглядывает индивидуальный нравственный облик писателя, сказывается степень его литературной одаренности и глубины мысли. Круг интересов, например, Даниила и Афанасия Никитина весьма широк, их привлекают самые различные стороны жизни народов других стран, взгляды и убеждения их последовательны, ум проницателен и трезв, они меньше руководствуются верой, больше доверяются опыту. У других путешественников обнаруживается повышенный интерес к какой-либо одной стороне наблюдаемой жизни, о которой рассказывается с большей увлеченностью и убедительностью, более ярко и с большей глубиной познаний.

Стефана Новгородца, например, интересуют не только святыни Софийского собора в Царьграде, хранение мощей в монастырях, но и международная политическая обстановка. С большим увлечением и обстоятельностью он говорит об архитектуре византийской столицы. Видно его глубокое пристрастие к этому виду искусства, которое он ценит и знает. Со страниц путевых записок вырисовывается сложный облик новгородского политического деятеля. Другого его земляка, Анонима (имя писателя нам неизвестно), автора хожения конца XIII—начала XIV века, наряду с христианскими «святынями» в первую очередь привлекают памятники светской скульптуры и связанные с ними простонародные легенды.

В «Хожений на Флорентийский собор» Неизвестный Суздалец (имя писателя тоже нам неизвестно) рассказал русскому читателю о городах, природе европейских стран, об экономической и культурной жизни, о быте европейских народов. Внимание суздальского епископа Авраамия, входившего в состав той же русской делегации на церковный собор во Флоренцию в 1437—1440 годах, привлекли необычные для русской культуры того времени мистерии, которые поразили путешественника своим художественным и техническим оснащением. Однако следует заметить, что русские путешественники остались равнодушными к произведениям искусства деятелей эпохи раннего Возрождения, которые они не могли не видеть и о которых они умолчали в своих путевых записках. По-видимому, это объясняется определенным несовпадением эстетических критериев.

Повествование в хожениях ведется от первого лица. Такая манера изложения вытекает из природы жанра. Монологическая речь повествователя лежит в основе построения хожений: очерковые зарисовки в хожениях объединены между собою не только логикой самого путешествия, но и единым монологическим повествованием, плавным и неторопливым, эпически величавым.

В древнерусской литературе вообще отдается большая дань традициям. И хожения начинаются с традиционного вступления, которое рассчитано на вкусы и запросы современников. По традиции во вступлении, завоевывая доверие читателя, автор заверяет его в своей благочестивости и в том, что все, о чем он повествует, есть не вымысел, а истина, и что все рассказанное сам путешественник видел «очима своима грешньша».

В одних вступлениях, кратких, указывается имя путешественника (но много хожений безымянных), иногда его сословная принадлежность и сообщается, куда и зачем он путешествовал (хожения гостя Василия, Варсонофия, Афанасия Никитина).

Другие вступления более подробны. В них раскрываются обстоятельства, в которых совершалось путешествие, причины, побудившие автора написать «свое грешное хожение», даются морально-религиозные наставления читателю (хожения Даниила, Зосимы, Игнатия Смольнянина).

Даниил, благоговейно и искренно говоря во вступлении о своих впечатлениях от пребывания в «земле блазе», просит читателя «не зазрить» его «худоумия и грубости», в том, что он «неподобно ходил, во всякой слабости и лености, пья и едя и вся неподобная творя», и вместе с этим заверяет читателя в своей добросовестности: чтение его сочинения может заменить само путешествие.

Вслед за вступлением идет цепь описаний или зарисовок, изредка сопровождаемых сдержанными лирическими вставками или краткими, скудными оценочными замечаниями. Чувство скромности как требование эпохи отложило отпечаток на лирических отступлениях и авторских оценках виденного в пути. Все внимание автора направлено на объективное описание событий, предметов и лиц. Последовательность описаний основывается, как правило, на одном из двух принципов — пространственном или временном. Первый композиционный принцип обычно лежал в основе паломнических хожений, в которых описания памятников христианской культуры и «святынь» соотносились с топографией местности.