Книга Корешей

Хотя повторялась наша шутка столько же сколько раз крутили фильм с Хэлли, но ржали мы будто упоротые. Многое в бараке просыпались — но это похуй, главное не разбудить мастер-сержанта Пита.

Иногда мы не могли дождаться смены Пита и аккуратно включали ящик в смену Неффа — он часами не слазил с телефона внутренней связи. Нефф палил нас и приказывал Люку «пэк йор щит». Люка он ненавидел, но знал что обидит Пита, если вышвырнет смотрящего из Кэнди без серьезных оснований. Так что Люк паковался, а потом распаковывался, хотя каждый раз у меня замирало в груди — слишком много кругом узколобых биороботов и слишком мало нормальных людей. Боюсь, за пределами тюрьмы соотношение приблизительно такое же.

Еще одной игре, что обучил меня Люк была «Охота на утконоса». Слово «утконос» звучит по-английски гораздо смешнее: «платопусс» - «плоскопист», ежели по-нашему.

Новичок, даже самый крутой, когда только входит в камеру или барак всегда выглядит как плоскопист. В этот момент истины к нему подкатываю я — коротышка-очкарик с акцентом, и спрашиваю не нужен ли челу «протекшн». Ну типа мало ли чо - завтра, кто-то утром в постели - поймет, что болен неизлечимо. Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину. Кто-то подскользнется в душе. Застраховаться не желаете?

Новички таращатся оторопело, а я в ответ киваю им на Люка, который, как обычно обмотал чужой простыней верхний ярус шконки и подтягивается до полного раздува мышечной массы. «А это наш менеджер».

Платопусс некоторое время буксует — пытаясь решить издеваются ли над ним или это серьезно, и тут его надо глушить вопросом: «Тебе героин пронести удалось?»

Когда Люк в первый раз рассказывал мне схему совместного скетча, я в жизни не мог представить сколько народу захочет вступить в клуб плоскопистов. Правда, хищные млекопитающие протаскивали в основном не героин, а налоксон — узкие подъязычные полоски которые менты теперь пихают в рот передознувшимся наркам.

Кто бы мог подумать что вещество-антидот, антагонист опиоидных рецепторов, может раскумаривать похлеще самого первоисточника. Некоторым даже нравится больше чем натур-продукт. А проносить в окружную тюрьму тонкие пленочки, специально сделанные чтобы быстро раствориться и оживить отъехавших — не составляет особого труда.

Прошло пятьдесят дней со дня моего ареста и погружения в «корекшнл систем». Меня скорректировали. Из соскочившего два года назад тихони-графомана, с пузырями на локтях пальто, тихо пишущего роман в старбаксе, я превратился в обдолбанного паразита, шакала Табаки, который обжирался объедками со стола тигра и курил его халявный табак. Еще я научился угонять машины, вызубрил 17 рецептов приготовления крэка, познал как поджигать дома без улик, а также подрывать заброшенные почтовые ящики с чужими закладками.

Чему я не научился так это понять — стерва у меня жена или просто тупица. Сам я позвонить домой не мог и Люк грузанул половину барака — из тех кто по-богаче. Мы набирали номер жены раз шестьдесят. Я сам ее научил не брать трубку с незнакомых номеров — обычно звонили обиженные мной кредитные банки, операторы сотовой связи и бизнесмены с Пармы. Но сейчас-то я был в тюрьме и мне нужна была помощь. Вспомнил как торчал около кровати каждый раз когда она рожала и плюнул на весь бабий род. Еще месяц такой жизни и я стану женоненавистником типа ирландца Марти.

Впитал с горя налоксончику и пошаркал в душ — мечтать о Хэлли Берри.

30

Мне не заплатили за два месяца уборки магазина, платить за квартиру нечем, платить за роды через месяц нечем, а мы радуемся, водим собаку в школу и много гуляем на воздухе. Иногда накатывает черная тоска по поводу безденежья, но женщина может вдохновить парой слов, как и убить, при желании.

Я снова ищу работу, а это сложно, если нет документов. По объявлениям точно никак. Все держится на контактах из мобилы. Баба Слава дает телефон пана Шебаштьяна. Он тогда молод и нищ, как и я. Приезжает на расхристанной Хонде, хотя нынче у него гигантская Инфинити. Работа на двоих, полтинник за в день за «два часа чистого баловства». Я подмигиваю жене «поедешь для порядка, я сам все уберу». Бар малюсенький после продуктового маркета? Не смешите, работают профессионалы.

Шебаштьян доставляет нас к спортс-бару «Чемпионы». Что же это за оксюморон «спортивный бар»? Там что, в литрболе соревнуются?

Бар это вовсе и не бар, а целый ресторан. Шебаштьяну явно платят за команду из четырех пролетариев, а эксплуататор хочет выехать на двоих. К счастью, он не догоняет от чего жена в таком просторном комбинезоне. Польский маклер не знает, что работать я буду один.

Добрый пан закрывает нас в баре на замок в пять утра. В семь придут повара и нас выпустят, если успеем все вылизать «як у котка яи, курва». Я никогда до этого не убирал ресторан, но он все одно меньше магазина, значит справлюсь. Справлюсь.

Жену посадил за барную стойку, налил ей минералки и дал книжку-раскраску — жди.