Книга Короткого Солнца

— Согласно нашей Хартии, делами в Вайроне руководил кальде. Мы не всегда следовали нашей Хартии, но так там написано. Ему подчинялось Аюнтамьенто, в состав которого входили советники. Когда мы с Рогом улетали, Шелк был кальде, и он велел нам идти. Люди из других посадочных аппаратов, которые прибыли позже нас, говорили, что он все еще был кальде, когда они уезжали, и убеждал их рискнуть и уехать.

Вайзер махнул сложенным письмом:

— Одним из этих советников ты был, Кабачок?

Кабачок снова покачал головой.

— Никем ты был. Когда этот Шелк придет, ты снова никем будешь. Зачем он тебе нужен, если ничем ты был?

Я начал было протестовать, но Кабачок сказал:

— Это правда. Я был никем.

Вайзер проглотил половину бокала вина:

— Так вот Шелк ты привозишь, где люди, которые никогда его не видели, его любят. Кальде здесь он будет, и совет как раньше ему захочется. Советник тогда ты реально есть.

— Это может произойти. — Кабачок пожал плечами. — Но, вероятно, не произойдет. Ты всерьез думаешь, что мы посылаем Рога привести Шелка ради этого?

— Меня этого достаточно.

— Кто управляет твоим собственным городом? Ты?

— Дорп? Нет. Своей лодкой я управляю. Для меня достаточно, что она есть.

Кабачок намазал маслом булочку, пока мы ждали, когда он снова заговорит:

— Ты можешь знать ветра и ориентиры, но не знаешь людей. Не так хорошо, как ты думаешь.

— Любой это может сказать. — Вайзер взял себе еще одну оладью из корнеплодов.

— Ты прав. Любой может сказать это. Даже кальде Шелк мог бы, потому что это правда. — Кабачок поднял свой бокал и со стуком поставил его на стол. — Я один из пяти, кто пытается править Новым Вайроном. Рог может рассказать тебе об этом, если ты захочешь услышать. Меня не всегда слушаются, никого из нас. Но я стараюсь, и наши люди знают, что я хочу лучшего для города. Ты говоришь, что кальде Шелк захочет новое Аюнтамьенто, если приедет сюда. Может и нет, у него было много проблем с нашими советниками дома.

Вайзер продолжал есть, не сводя глаз с лица Кабачка.

— Если он этого не сделает, я снова стану никем. Ладно, займусь своей репой, и, если Шелк когда-нибудь попросит моей помощи, он ее получит. Если ему нужно Аюнтамьенто, он может захотеть, чтобы я был в нем. И это тоже будет хорошо. Если он попросит моей помощи, я могу выторговать себе место. А может, и нет. Это будет зависеть от того, какую помощь он хочет и насколько сильно в ней нуждается. Я не буду спрашивать, удовлетворяет ли тебя все это.

— Хорошо это. Нет тебе спрашивать.

— Я говорю, что не буду просить, потому что прошу твоей помощи не ради себя. Я прошу ее ради всех в моем городе, и ради всех на этом вывернутом наизнанку витке, на который отправил нас Пас. Если этого не достаточно, я прошу ее ради Рога, находящегося здесь. Он отправляется один в место, где никто из нас никогда не был, потому что есть шанс, что мы сможем заставить Шелка прийти сюда.

Кабачок указал на меня вилкой:

— Посмотри на него. Вот он сидит и в течение недели может утонуть. У него есть жена и трое сыновей. Если ты знаешь что-то, что может ему помочь, у тебя есть возможность сказать ему. Если ты этого не сделаешь и он умрет, возможно, я буду единственным, кто обвинит тебя. Один старик в чужом городе — это ничто. Но, может быть, ты будешь винить себя. Подумай об этом.

Вайзер повернулся ко мне:

— Эта жена, красивая молодая девушка она?

Я покачал головой и объяснил, что ты — мой ровесник.

— Меня? — Он указал на себя, ткнув большим пальцем в грудь. — У меня есть красивая молодая девушка. В Дорпе она есть.

— Ты должен скучать по ней, я уверен.

Кабачок начал было говорить, но Вайзер остановил его, подняв руку:

— Разве я сказал, что не расскажу? Нет! — Он рыгнул. — Это я тебе расскажу. Торговец, который держит свое слово, я есть. Кому и зачем знать хочу. Мое право, это. Но кто ты такой, я понимаю, Кабачок, и почему они здесь тебя слушают.

Он развернул письмо и потер его между пальцами:

— Хорошая бумага. Где взял ты?

И снова Кабачок указал на меня.

— Я ее сделал. Это то, что я делаю, — сказал я.

— Бумагоделатель ты есть?

Я молча кивнул.

— Не моряк. — Вайзер нахмурился. — Почему не моряка он посылает?

— Он и моряк, одновременно, — сказал Кабачок. — Едет он, а не кто-то другой, потому что мы ничего не выиграем, если наш посланец доберется до Паджароку, но не сможет убедить Шелка вернуться с ним. Рог единственный, или почти единственный, кто может это сделать.

Вайзер хмыкнул, не отрывая глаз от письма.

— Есть еще два человека, которые могут иметь такое же влияние на кальде Шелка, а то и больше, — сказал я. — Хочешь услышать о них?

— Если хочешь, я слушаю.

— Они обе женщины. Одна — майтера Мрамор, но она стара и слепа и верит, что заботится о внучке, которая заботится о ней. Ты бы хотел, чтобы я отошел в сторону и они могли отправить ее?

Вайзер издал грубый звук:

— Не дальше Беледа[12] она могла бы зайти.

— Ты прав. Другая — Крапива, моя жена. Она прекрасный моряк, сильная для женщины, и у нее больше здравого смысла, чем у всех мужчин, которых я знаю. Они собирались пригласить ее, если бы я не согласился, и, я уверен, она пошла бы.