Книга Лазури

В ящиках оказалось битое стекло — мы вскрыли парочку из любопытства. Раньше там определенно было что-то ценное, но теперь осталась только тяжелая блестящая пыль, острая даже на взгляд.

Смахнув толстый слой пыли, мы сели поближе к теплу и здесь, наконец, смогли спокойно поговорить.

— Нам везет, мастер, — заговорила Соу, — Мы очень быстро нашли часть твоей памяти и теперь время работает на нас.

— Только часть? Это не все? — удивился я.

— Ты недооцениваешь свой разум. Таких хранилищ здесь должны быть тысячи.

— Но я еще раз повторю — нам очень повезло, невероятно.

— Объясни же, я сейчас плохо соображаю, — хаос в голове только-только начал утихать.

— Эти книги оказались именно тем, что мы искали. Ты ведь знаешь их наизусть теперь, так почему спрашиваешь?

— Они… в некотором беспорядке. Нужно время, чтобы осознать их в полном объеме и начать анализировать.

— Время у нас есть. Помимо знаний о том, что делать, нужно будет узнать, как.

— То есть мы продолжим шататься по этому лабиринту?

— Скорее всего да. Нужно будет найти воспоминания о тех предметах, которые понадобятся тебе для работы, подходящее место и…

— И?

— Дерево твоей души. Мне кажется, в любом случае нам придется к нему прийти… и хотелось бы его увидеть.

— Пожалуй, это будет не самое впечатляющее зрелище здесь. Оно, скорее всего, чахлое и маленькое.

— А я видела его другим, мастер. Но мы не узнаем наверняка, пока не отыщем.

— Хорошо, посмотрим, что оно из себя представляет на деле. Быть может, довольно скоро. Оно должно быть наверху, куда мы и направляемся, верно?

— Скорее всего. Ты поймешь, где оно, когда еще немножко изменишься.

— Изменюсь? Я заметил, что нечто произошло, когда играл роль божества у этих бедняг, но…

— Пожалуй, стоит тебе объяснить, мастер. То, что ты манипулируешь собственным разумом, и так понятно, надеюсь?

— Да, я знаю. И пользуюсь возможностью исправить кое-что, вроде гворков.

— Но и сам от этого меняешься. Все очень взаимосвязано, гораздо глубже, чем может казаться. Чтобы исполнить то, зачем мы здесь, тебе придется стать другим человеком. Я бы назвала это место твоим чистилищем.

— Как-то зловеще звучит это, Соу.

— Ну я не знаю, насколько подходит к ситуации это слово, но имею в виду, что опасности и лишения этих мест должны истребить твои страхи и заблуждения — очистить. Верно?

— Я понял суть, и она близка к слову. Вот только в чистилище беспомощные души пытают, что не слишком подходит…

— Да, ты не беспомощен и можешь бороться. Да и я рядом, чтобы вести тебя, мастер. Хотя ты почти справляешься сам — как с этим малышом, например.

— Кассием? Я чувствовал, что он необычный, но в итоге его вера позволила мне справиться с почти безвыходной ситуацией…

— Нет, чуть-чуть не так. Ты взрастил его веру тысячекратно, но знаешь, что самое интересное?

— Что же, Соу?

— Он ведь всего лишь твоя мысль… как ты предположил, обо мне, — Соу зарделась, смущаясь. — Выходит, с его помощью ты поверил сам в себя.

— Ну и ну, а ведь ты права. Значит, и такое возможно?

— Это же твой сон. Возможно все, если захотеть по-настоящему, умеючи. Пока что ты только делаешь первые шаги.

— Дорога в тысячу ли…что это?! — я заметил странную розовую тень, метнувшуюся между ящиков.

— Что там, мастер?! — Соу вскочила и достала ножницы так быстро, что я только успел почувствовать движение воздуха от ее рывка.

— Здесь кто-то есть, за ящиками! Там, слева!

Топот маленьких ножек, краешек розового платья в просвете между ящиками и визг ржавых петель не замеченной нами двери. Соу хотела броситься вдогонку, но я успел остановить ее.

Некоторое время мы молчали, глядя в темный проем, и у каждого из нас в голове вертелся один-единственный вопрос. Какого черта в моем сне делает ушедшая Хинаичиго?

Антракс

Черные кожаные башмачки неуверенно ступали по медвежьим шкурам. Суок, закусив губку, старалась удержаться на ногах, делая робкие шаги на подламывающихся, как у новорожденного олененка, ногах. Она выпустила стену и ухватилась за стул. Пальцы сорвались, хлопнули по сиденью, стул зашатался, но устоял. Устояла и она, сперва обиженно ойкнув, но потом, подняв глаза, радостно улыбнулась мне. Я следил за ней, сидя за столом.

Мне пришлось учить ее ходить. Когда я поставил ее на пол, оказалось, что более-менее толково ей пока повиновались только руки: колени дрожали, ступни разъезжались, не в силах держаться прямо. Она раз за разом падала на пол и в конце концов заплакала. Совсем как… Я дал ей руку, два раза молча провел по комнате, показывая, как переступать, а потом сел и знаком предложил попробовать самой. Сперва Суок не могла даже выпрямиться, но потом, опершись на стену, медленно поднялась. Теперь же она делала успехи прямо на глазах. Превосходно.