Книга Лазури

Стоя перед золотой воронкой, я боролся с назойливым желанием пойти и хлопнуть для храбрости сто грамм чего-нибудь восьмидесятиградусного. Наша прошлая встреча едва не стоила мне жизни. Если бы не крайняя необходимость, повторять я ее не стал бы даже под дулом пистолета: когда выбор стоит между смертью и мучительной смертью, задумываться обычно не о чем…

Но крайняя необходимость, как на грех, наличествовала. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как покрепче взять Суок за руку и броситься в золотой водоворот.

Солнечное серебро, заполнившее мир без конца и края, вытеснившее пространство и системы координат, подавившее все своим теплым сиянием… Я вновь и вновь, застыв в крохотном миге времени, поднимаю руку. Поднимаю? В прошлый раз я даже пошевелиться не мог. Как интересно. Кажется, я действительно стал сильнее. Или причина была в другом? Суок поворачивает голову ко мне, на ее лице изумление и любопытство.

— Где это мы, Отец?

— Погоди секундочку. Сейчас все узнаешь, — я понизил голос и пробормотал себе под нос несколько самых мерзких ругательств, которые знал.

Легкий звон наполнил нематериальную материю.

— Кто там асимптотит?

— Это я. Давно не виделись, Келли.

— Келли? Существо, это что, опять ты?

— Ну а то кто же? Много ли за последнее время у тебя было собеседников?

— Я не знаю, что такое «время». Но беседовал со мной действительно только ты, не считая, конечно, моего восприемника. Зачем ты задал себя здесь? Опять будешь строить асимптоты и дисгармонировать?

— Отнюдь. Просто пробегал мимо и решил заскочить на огонек, поболтать.

— Что такое «огонек»? И что такое «пробегал мимо»?

— Не резонируй, это просто остаток от деления.

— И снова в моем пространстве непонятные варианты. Чего тебе надо, существо? Твое присутствие меня дисгармонирует.

— А ты раздражаешь меня! — вдруг влезла Суок. — Попридержи язык, когда говоришь с Отцом!

— Это еще что такое?!

— Моя дочь, — я погрозил Суок пальцем. — Она больше не будет.

— Это невероятно. Теперь вас стало уже двое. Ты что, решил построить здесь всех своих сородичей и задать неопределенность по всему моему пространству? Мне это четкого резонанса не доставит, знаешь ли.

— Могу себе представить. Но я просто вспомнил, что не договорил с тобой об одной интересовавшей тебя теме.

— Какой еще теме?

— О котах.

Молчание.

— О котах?

— Ну да. Разве тебе не интересно, что находится внутри твоей поверхности разрыва?

— Не диссонируй. Разумеется, мне интересно. Но почему ты задаешь такие варианты? Ты нашел способ мне это построить?

— Конечно, нашел. И решил тебе продемонстрировать. Хотя ты меня чуть не убил.

Я ощутил, как сразу напряглась ладошка Суок в моей руке. Только не делай глупостей, дочь. Прошу тебя, не делай глупостей.

— Ты сам виноват, существо. Надо было задать мне параметры твоей поверхности — откуда мне было знать, что она так легко варьируется? Кстати, ты тогда все-таки не ушел до конца. Я замучился выталкивать вовне твои мелкие кусочки. Больше так не делай.

— Не буду, если ты, в свою очередь, больше не будешь играть со мной в мясорубку и котлету. Только не резонируй с этими дурацкими переменными! Давай, тащи сюда свою поверхность.

— И зачем я только с тобой общаюсь? — пробурчал мурлыкающий голос. — Ладно, держи. Имей в виду, мне не так-то просто становиться неопределенным в стабильной точке и наоборот. Делай свое дело и покинь меня.

Фигурным пузырем, вздувшимся в золотистом тумане, передо мной возник знакомый силуэт арабского Кота в Сапогах — к полной неожиданности Суок, которая, икнув от испуга, спряталась за мою ногу. Пощекотав ей пальцами ушко, я окинул взглядом скрестившего руки на груди ракшаса и потянул из кармана фотоаппарат.

Прицел… Щелк! Какой сердитый.

— Стой!

— Да?

— Что за странные варианты ты сейчас задал?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Я не понимаю тебя.

— Как меня утомили эти асимптоты. Существо, ты сейчас задал целый веерный пакет переменных самого разного разряда. Что это было?

Я покосился на фотоаппарат. Может, на него это так действует?

— Понятия не имею, честно говоря. Давай-ка повторим, чтобы выяснить. Тебе, надеюсь, не слишком неприятно?

— Неприятно? Пожалуй, нет. Неопределенности они не несут и могут вписаться в мои формулы. Неожиданно — это уже другой резонанс. Предупреждать же надо!

— Слушай, Келли, прекрати уже ныть. Утомляешь. Ничего с тобой не случилось.

— Что такое «ныть»?

— Заниматься тем, чем ты занимался как раз перед этим. Внимание, я начинаю…

Щелк!

— Вот, опять оно! Размер пакета иной, но разряды сохранились. И задаешь этот пакет ТЫ!

— Это не я. Это, скажем так, устройство. Долго объяснять. Покажи, что именно излучает.

— «Показать»?

— Мать тво… — я с трудом взял себя в руки. Этот имбецил и святого Петра до грудков доведет. — Ладно. Искриви свою поверхность так, чтобы относительно тонкий и длинный ее край находился рядом с источником переменных.

Не то чтобы мне на самом деле было интересно, что именно скребет ему задницу, но… в таком деле лучше выяснить все заранее. От исхода нашей встречи зависела судьба всего плана.