Книга магии

На углу Сирена украдкой глянула по сторонам и коснулась его руки, не давая выйти на улицу. Титус посмотрел за угол трактира, и в свете угасающего дня увидел Биленуса Сиссе в окружении слуг. Сирена не издала ни звука, никак не выдала своих чувств, более того, даже не поморщилась, неожиданно наткнувшись на мужчину, которого когда-то называла мужем, а потом бросила.

– Сюда, – позвала она.

Вместо того чтобы бежать за другим провидцем, Сирена провела Титуса в неприметный храм с покосившимися воротами, стоящий на другой стороне улицы. В прискорбно крохотном дворике бродили две курицы и стояла клетка с барсуком. Вдоль стены тянулась выцветшая фреска – изображение увенчанной короной всадницы, которая сидела верхом на льве и как раз занесла руку, чтобы метнуть молнию. В тесном портике их поджидала жрица в венке Божественной Юноны. Стоило двум магам приблизиться, как пламя в жаровне у двери затрепетало и погасло.

Жрица поздоровалась с Сиреной, одарив ее радушной улыбкой, сменившейся настороженным взглядом при виде Титуса.

– Магистр! Добро пожаловать во владения святой Царицы небесной. Да ниспошлет она вам свою милость.

– Это мой наставник и старший товарищ. Я вам о нем рассказывала, – успокоила ее Сирена. – Познакомьтесь, Титус Канте из Дома Осени.

После обмена вежливыми приветствиями жрица позвала:

– Сюда, магистр.

Титус так и не овладел мощной ледовой магией, свойственной великим волшебникам из европейских Домов. Увы, не те были способности, чтобы, просто зайдя в дверь, полностью потушить огонь в очаге, как то делают мансы. Он не умеет создавать иллюзии из рассеянной в воздухе влаги; никогда не выказывал столько силы, чтобы удостоиться права учиться опасным секретам работы с леденящей сталью. Не может остановить работу целой фабрики, просто пройдя мимо ее паровых машин.

Провидческий дар – более незаметная разновидность той же магии и присутствует в немногих. Она необходима для выживания магических Домов, но, несмотря на это, далеко не в таком почете. Провидцу никогда не стать мансой своего Дома.

Но даже он при всей скромности своего дарования способен загасить пламя свечи. Даже он вытянет из астрального мира нить ледяного огня и скатает ее в шар, чтобы освещать путь. Кстати, хорошая мысль. Впрочем, комнату, выход из которой заслонила собою жрица, и так уже освещает холодный белый свет. Ни Энвелл, ни Бэла не овладели магией настолько, чтобы создать ледяной огонь. Может, его зажгла Сирена? Что, если она умела это делать и раньше, просто скрывала? Каким бы неприятным человеком ни был Биленус Сиссе, часть его отравленных зерен упала на благодатную почву. После рассказа бывшего мужа Сирена кажется скрытной, расчетливой лицемеркой, которая, прикрываясь красивым личиком, обводит вокруг пальца наивных мужчин.

В комнате первым делом бросается в глаза скромность убранства: простой деревянный стол, две скамьи и шкаф для посуды, где стоит кувшин и кривобокие чашки. Такие гончары обычно отдают за бесценок, потому что это работа подмастерьев. За столом подле престарелой жрицы, кутаясь от холода в шаль, сидит Кэнкоу, напротив – изможденного вида женщина.

На коленях женщины зябнет малыш лет двух. Судя по белизне кожи, в незнакомке течет кельтская кровь. Лицо ее отмечено ранними морщинами, но первым делом притягивает взгляд ожог на правой щеке. Вероятно, она когда-то была красива, но теперь Титус прикладывает усилия, чтобы не поморщиться при виде уродливого шрама, да и то лишь благодаря матери, учившей не смущать таких людей гримасами.

За спиной женщины стоит пара близнецов, похожих как две капли воды. Обоим лет по тринадцать – возраст, когда обычно пробуждается магический дар. Провидцы способны отследить магические нити, что идут от человека к человеку. Как ни удивительно, шар ледяного огня привязан сразу к обоим парням, будто бы они вместе догадались, как его создать. И создали тоже вместе.

К стене, сложив руки на груди, привалился угрюмый юнец в ветхом камзоле, явно тесном в плечах. Парень похож на близнецов, такой же смуглый, черноволосый и курчавый. Посмотришь на мальчиков такого возраста и невольно вспомнишь о сыне, только тот никогда не хмурился, это было ему не свойственно.

Увидев в дверях Титуса, Кэнкоу встала. Изможденная женщина – тоже. Даже угрюмый юнец выпрямился, оттолкнувшись от стены. Осталась сидеть одна жрица, воспользовавшись привилегиями своего возраста. Ее дрожащая от старости рука сжимала трость.

Первой, как то полагается в святом храме, Титус поприветствовал престарелую жрицу.

– Маэстра Селва, – обратилась Кэнкоу к матери парней. – Это магистр Титус Канте. Я вам о нем рассказывала.

– Магистр, – произнесла та и замолкла, не справившись с наплывом чувств.

Малыш в ее руках забрыкался, захныкал, и угрюмый юнец, хвала Богине, его забрал.

– Маэстра, примите мои поздравления, – развел руками Титус. – Чтобы вот так одновременно распустился цветок магического дара и двое работали вместе, как ваши близнецы… это такая редкость!

Близнецы переглянулись с обоюдным удивлением.