Книга магии

– Если позволите, ваше превосходительство, я расскажу вам эту историю за ужином.

– Уже предвкушаю это с величайшим удовольствием.

Поприветствовать его спустилась статная женщина, и Титус неприязненно отметил, что Сирена быстро очаровала и эту достойную даму. Девчонка вконец лишилась всякого стыда, так нагло напрашиваясь на гостеприимство?

После того как Титус и Сирена умылись с дороги, он попытался отвести ее в сторонку, но эта девица лишь сказала с крайним высокомерием:

– Дядюшка, пожалуйста, доверьтесь мне.

– Как я могу тебе доверять? Ты выдала нашу тайну про мальчика! Лишила нас последней надежды! И ради чего?

Титус осекся, внезапно поняв, ради чего она так поступила.

– Ах ты, грязная, коварная девка! Так вот какими кознями ты добилась брачного союза с Домом Двенадцати рогов? Я расскажу мансе всю правду о твоем позорном поведении здесь! Уж тогда он прекратит вестись на твое смазливое личико. А ведь Бэла и Эвелл меня предупреждали!

Губы Сирены задрожали.

– Какую еще правду, магистр? Да что вы вообще о ней знаете?

– Биленус Сиссе мне все рассказал.

– А он рассказал о своем беспробудном пьянстве и мужском бессилии? А о том, как избил меня, когда обнаружил, что во мне пробудился магический дар? Я была беременна и потеряла ребенка.

Ее слова застигли Титуса врасплох. И все же, представив, как возвращается в Дом Осени с пустыми руками, он не сдержался:

– Чем ты заслужила такое наказание?

– Я не сделала ничего плохого, только отказалась жить с жестоким мужем. Я знала, пойдут толки, меня начнут осуждать, но никто не заслуживает такого скотского обращения. Я попросила самых уважаемых женщин в Доме Двенадцати рогов от моего имени тайно написать письма. Как думаете, почему те согласились? Они знали, что за человек Биленус Сиссе. Их поддержка, помощь тетушки Кэнкоу и самых уважаемых женщин из Дома Осени – вот благодаря чему я убедила нашего мансу принять меня обратно. Знаете, Титус, рассказывайте нашему хозяину что угодно, я не стыжусь. И не намерена оправдываться за то, что бросила человека, который жестоко со мной обращался!

В ее глазах вспыхнула ярость, и Титус не нашелся с ответом.

От его молчания она ощетинилась и, обороняясь, добавила:

– Вы тоже так обращались со своей женой?

– Конечно, нет! Я не… – Он запнулся. Перед глазами возникло непрошеное воспоминание: его малютка сын, еще младенец, улыбается своему любящему отцу.

– Вы не жестокий себялюбец вроде Биленуса Сиссе.

– С чего ты решила? – буркнул он, невероятно возмущенный тем, какой неожиданный поворот приобрела их перепалка.

– Просто я знала вашего сына. Мы вместе учились в школе.

Ее слова потрясли Титуса сильнее любой пощечины. Конечно же, Сирена его знала. Многие дети из Дома Осени росли вместе, ибо жили в одной и той же общине – общине, где он сам порой чувствовал себя неуютно, поскольку воспитывался в большем уединении.

– Он был милым мальчиком и для каждого находил ласковое слово. Уж поверьте, мы, девочки, это понимали, как понимали и то, что, будь у него суровый отец, которому важна только видимость силы и мужественности, он поднял бы такую доброту на смех и выбил бы ее из своего ребенка. Ваш сын часто говорил, что люди считают вас холодным, но на самом деле вы просто сдержанны и немного застенчивы. Он считал вас лучшим отцом на свете.

Титус часто заморгал, стараясь справиться с подступившими слезами. Его будто парализовало, он не мог вымолвить ни слова.

– Ваш сын так защищал своих младших сестренок, – с неумолимой безжалостностью продолжала Сирена. – Он ведь от них заразился оспой? Когда ваши дочери слегли, он залезал к ним в комнату через окно и ухаживал за ними.

– Мы пытались его удержать, – прошептал Титус, – но девочки так плохо себя чувствовали и успокаивались только в его присутствии. Он всегда был здоровым и сильным, и в конце концов мы разрешили ему остаться, потому что он выказывал с ними такое терпение. Был таким хорошим. И они выздоровели.

Сирена ничего не ответила, просто спокойно стояла рядом.

– Напрасно я ему не запретил, – наконец сдавленно произнес Титус, – надо было его запереть в комнате.

– Возможно, он спас им жизни. Откуда вам знать, магистр? Вы выбрали путь сострадания, чтобы избавить своих детей от страхов и боли.

Титус не мог говорить. Не осталось ни мыслей, ни чувств.

Сирена взяла его за руки, словно дочь, и заглянула в глаза так, как уже давно никто не заглядывал.

– Вот как я поняла, что могу вам доверять. Пожалуйста, магистр, знайте, что и вы можете мне доверять.

Титус мучительно переживал ее сочувствие, бесясь, что так сильно перед ней раскрылся и его глубоко скрываемое горе оказалось заложником ее планов.

Однако промолчал он весь ужин из-за воспоминаний о сыне, а Сирена тем временем потчевала соседей по столу ловко поданной и полной приятного самоосуждения историей о том, как сплоховала в деле с близнецами из Венты. В рассказ хитроумно вплеталась мольба обращаться с мальчиками хорошо, помнить об обстоятельствах, в которых они воспитаны, и о том, что оба скучают и беспокоятся о матери.