Книга мертвых

Он быстро меня раскусил и, естественно, постарался сделать так, чтобы наши с тобой пути никогда не пересекались. А в качестве платы за мое обещание не искать с тобой встреч с удовольствием поделился со мной своим, надо сказать уникальным, способом изменить этот порочный мир.

Он подтвердил, что у него имеется эликсир для продления жизни, хоть и не сообщил мне его рецепт. Милый дядя Антуан, я искренне скорбел, когда он умер: мир с ним был таким забавным! Но ко времени его убийства я уже был слишком занят собственными делами и не сумел помочь ему избежать этой горькой участи.

Итак, я спрашиваю еще раз: как тебе жилось в этом доме все эти долгие-долгие годы вместе с убийцей твоей сестры? Я, например, даже не могу себе этого представить. Неудивительно, что твоя психика так неустойчива. Неудивительно, что мой брат опасается за твое душевное здоровье. Все эти годы вдвоем с ним… А может, со временем ваши отношения с Антуаном стали, так сказать, более интимными? Но нет, это невозможно. Я был первым обладателем этой сокровищницы, дорогая Констанс, – физические доказательства не вызывают сомнений. Но ты любила его. Без сомнения, ты любила его.

И с чем же ты теперь осталась, моя бедная несчастная Констанс? Мой драгоценный падший ангел… Служанка братоубийцы и супруга убийцы собственной сестры… Даже воздухом, которым ты дышишь, ты обязана ей и остальным жертвам Антуана. Разве ты заслуживаешь того, чтобы продолжать это странное существование? И кто будет оплакивать тебя, когда ты умрешь? Мой брат? Нет. Он лишь вздохнет с облегчением. Рен? Проктор? Смешно! Я тоже не буду по тебе скорбеть. Ты была лишь игрушкой. Загадкой, которую я разгадал слишком быстро. Коробкой, в которой ничего не оказалось. Животной похотью. Поэтому позволь мне дать тебе совет и знай, что это единственный раз, когда я был с тобой абсолютно честен.

Соверши благородный поступок. Покончи со своей ненормальной жизнью.

Вечно твой,

Диоген.

P.S. Меня поразила глупость, с какой ты пыталась совершить самоубийство в прошлый раз. Надеюсь, теперь ты знаешь, что вены нельзя резать поперек запястья: нож задевает сухожилия. Для более действенного результата нужно сделать продольный надрез – между сухожилиями. Всего один надрез – медленно, сильно и, главное, глубоко. А что касается моего собственного шрама… Разве не удивительно, какого эффекта можно добиться с помощью воска и театрального грима?»

Прошло долгое, невообразимо долгое мгновение, прежде чем Констанс взяла в руки предназначавшийся ей подарок. Она развернула оберточную бумагу – очень медленно и осторожно, словно внутри могла лежать бомба. Но там оказалась красивая полированная шкатулка розового дерева.

Так же медленно она подняла крышку. Внутри, на пурпурном бархате, лежал старинный скальпель с ручкой из пожелтевшей слоновой кости и блестящим лезвием. Протянув указательный палец, Констанс осторожно погладила ручку – она была холодной и гладкой, – потом вынула скальпель из шкатулки и, положив его на ладонь, поднесла к свету. Зеркальная поверхность лезвия сверкнула, словно искусно ограненный алмаз.

Глава 61

В тот момент, когда погас свет, Смитбек стоял у стола с закусками и так и замер, не донеся до рта устрицу. На долю секунды зал погрузился в полную темноту, но тут же послышались глухие щелчки и ряды флуоресцентных трубок под потолком зажглись, залив все вокруг призрачным зеленоватым светом.

Смитбек огляделся по сторонам. Большинство випов уже находились в гробнице, но в зале оставалась вторая очередь, и здесь также нашлось немало любителей выпить и закусить. Столпившись вокруг столов с угощением, они довольно спокойно отреагировали на кратковременное отключение электричества.

Пожав плечами, Смитбек поднес устрицу ко рту и всосал соленый, еще живой скользкий комок. Причмокнув от удовольствия, он взял с тарелку другую устрицу, готовясь проделать ту же процедуру, как вдруг услышал выстрелы.

Всего их было шесть, и они доносились откуда-то из темноты в противоположной части зала. Стреляли через равные промежутки времени из крупнокалиберного пистолета. Снова послышались глухие щелчки, и аварийное освещение погасло. Смитбеку не понадобилось много времени, чтобы понять, что происходит нечто необычное и из этого может получиться неплохой материал. Зал теперь освещался только свечами, расставленными на столиках с закусками. Послышались встревоженные голоса; обстановка в помещении медленно накалялась.

Смитбек посмотрел туда, откуда раздались выстрелы, и вспомнил, что в том конце зала есть дверь и через нее в течение всего вечера входили и выходили сотрудники музея и охранники. Предположив, что за дверью, должно быть, находится диспетчерская, откуда осуществляется управление всем происходящим в гробнице Сенефа, он стал следить за ней и вскоре увидел хорошо знакомого ему человека. Вышедший из диспетчерской д’Агоста на этот раз был в штатском, но все равно выглядел как коп.