Книга моего деда Коркута

Между тем, хан мой, рослая Бурла-хатун вспомнила о своем мальчике, не находила успокоения; взяв с собой своих сорок стройных дев, она велела привести своего черного жеребца, села на него, опоясалась своим мечом:[401] «Венец моей головы, Казан, не пришел», — сказала она и пошла по его следам; идя все дальше, она подошла близко к Казану. Казан своей жены не узнал; Казан встретился с ханской дочерью и говорит: «Направь поводья своего черного жеребца ко мне, джигит; *посмотри на мое лицо, признав его (для себя) Меккой,[402] джигит; черного жеребца под тобой дай мне, джигит; крепкое [?][403] копье, что в твоей руке, синий булат, что на твоем боку, дай мне, джигит; будь мне сегодня надеждой; крепости, области я дам тебе». Жена говорит: *«Что ты стоишь передо мной, что называешь меня джигитом,[404] что напоминаешь мне мои прошлые дни? Поднявшись, ты встал с места, Казан, на своего черноокого[405]коня ты сел, Казан; повернувшись, мою черную гору ты сокрушил, Казан; мое тенистое крепкое дерево ты срубил, Казан; взяв нож, ты разрезал *части решетки моего шатра,[406] Казан; моего единственного сына Уруза ты погубил. Казан; *без промедления[407] ты ездил на коне, Казан; твой стан ослабел, твое колено, не доходя до стремени, ослабело; твои глаз, не узнающий твоей жены, ханской дочери, ослабел; ты лишился сил, что сталось с тобой? Ударь своим мечом, я пришла, Казан». Тут один за другим пришли герои огузов — посмотрим, хан мой, кто пришел. Прискакал брат Казана КараТюне, *чья колыбель у входа в черное ущелье была покрыта кожей черного быка, данного всемогущим,[408] кто в гневе обращал черный камень в глину, кто привязывал свои усы на затылке в семи местах; «ударь своим мечом, брат Казан, я пришел», — сказал он. Вслед за ним, посмотрим, хан мой, кто пришел. Прискакал сын Кыян-Сельджука, удалой Дундаз, осадивший и взявший железные ворота в черном Дербентском ущелье, заставивший кричать мужей на острие своего пестрого копья в шестьдесят тутамов, в одном состязании трижды сваливший с коня такого богатыря, как Казан; «ударь своим мечом, отец мой, Казан, я пришел», — сказал он. Вслед за ним, посмотрим, кто пришел. Прискакал Шер-Шемс-ад-дин, сын Гафлет-Коджи, без разрешения одолевший врага Баюндур-хана, заставивший изрыгать кровь шестьдесят тысяч гяуров; «ударь своим мечом, отец мой, Казан, я пришел», — сказал он. Вслед за ним, посмотрим, кто пришел. Прискакал на сером жеребце Бейрек, со славой покинувший Байбурд, крепость Пара-Сара, заставший (готовым) свой пестрый свадебный шатер, глашатай [?][409] остальных огузов, помощник Казан-бека; «ударь своим мечом, хан мой, Казан, я пришел», — сказал он. Вслед за ним, посмотрим, кто пришел. Прискакал бек Йекенк, сын Казылык-Коджи, мужеством подобный орлу, *ударяющему на коршуна [?], с поясом, наводящим ужас [?],[410] с золотой серьгой в ухе, одного за другим сбрасывавший с коней остальных беков огузов; «ударь своим мечом, отец мой, Казан, я пришел», — сказал он. Вслед за ним, посмотрим, кто пришел. Пришел удалой Дундаз, ласковым обращением господствовавший [?] над своими двадцатью четырьмя родами; вслед за ним пришел Дюкер, глава тысячи народов; вслед за ним пришел Эмен, глава тысячи (людей рода) Бэгдюр; вслед за ним пришел Аруз, глава рода Токуз-Коджа [?]. Станешь перечислять беков огузов, до конца не дойдешь; беки Казана все пришли, собрались вокруг него. Чистой водой они совершили омовение, совершили намаз в два поклона, воздали хвалу Мухаммеду, чье имя славно, без промедления погнали коней на гяуров, ударили мечами. В тот день герои-джигиты обнаружили свою доблесть; в тот день трусы высматривали скрытое место; настала страшная битва, поле покрылось головами, был день, подобный дню страшного суда; бек был отделен от нукера, нукер — от бека. С беками (внешних) огузов Дундаз ударил на правое крыло; с молодцами-джигитами Кара-Будак ударил на левое крыло; сам Казан ударил на центр. Он встретился с тагавором и с царем Шюкли, заставил их кричать, сбросил с коней на землю, пролил на землю их алую кровь. На правом крыле Дундаз встретил царя Кара-Тюкена, разрубил его мечом, сбросил на землю; на левом крыле Кара-Будак встретил царя Богачика, пронзил его (копьем), сбросил на землю, не дав ему двинуться, отрубил ему голову. Рослая Бурла-хатун разрубила мечом черное знамя гяуров, сбросила (его) на землю. Тагавор был взят в плен, гяуры бежали; в долинах (и на холмах) гяуров постигло поражение; пятнадцать тысяч гяуров частью были перебиты, частью взяты в плен. Казан пришел к своему сыну, сошел с коня, развязал ему руки; отец и сын обнялись, повидались. Триста джигитов из огузов пали мучениками за веру; Казан выручил своего мальчика, вернулся назад; подвиг за веру оказался благословенным. Беки огузов разделили добычу; Казан пришел в *Акча-Кала и Сюрмелю,[411] велел поставить сорок шатров; семь дней, семь ночей ели и пили; сорок домашних рабов, сорок рабынь юн отпустил ради долголетия своего сына, дал им свободу; молодцам-героям он роздал дары,[412] дал им шубы и сукно.