Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Неплохую прибыль принесла Хаммеру ликвидация безграмотности в России. По его собственным словам, Хрущев, Брежнев и Черненко признавались: именно Хаммеру они частично обязаны тем, что умеют читать и писать. Дело в том, что до революции простые карандаши привозили в Россию из Германии. Война и революция оборвали экономические связи. «Даешь карандаши, которые хороши!» – призвал отечественных производителей агитатор и горлан Маяковский. Отечественных не нашлось, зато в 1926 году первую карандашную фабрику в Москве открыл Арманд Хаммер. В 1932 году ее выкупило у Хаммера государство, но и за этот короткий срок ушлый бизнесмен заработал на российском просвещении больше миллиона долларов. Госпредприятию присвоили имя рабочих-революционеров из США Сакко и Ванцетти (которые, заметим в скобках, никогда не делали карандашей), с ним оно дожило до XXI века, пока не уступило место в центре Москвы элитной, как принято писать в рекламе, недвижимости. И только Центр международной торговли на Краснопресненской набережной, который неофициально называют Хаммеровским центром, напоминает сегодня о «красном капиталисте», общем знакомом Ленина и Горбачева.

Харитоньевские переулки Пушкинская любовь

О том, что в Москве есть или, по крайней мере, были Харитоньевские переулки, знает любой школьник, даже не москвич, класса примерно с 8-го – как только дело на уроках литературы доходит до «Евгения Онегина». Про то, как в Москву в переулок «У Харитонья» к старой чахоточной тетке Алине прибыла родственница из провинции, чтобы выдать дочку замуж, не ведают только уж самые отпетые двоечники, – а среди наших читателей таких нет. Больше того, образованной публике до зарезу надо было точно установить, в каком именно домике квартировали Ларины в Москве. Общими усилиями молва определила на эту роль деревянный домик на углу Большого и Малого Харитоньевских переулков напротив той самой церкви Харитония в Огородниках, которая дала названия переулкам. Только не спешите бежать на экскурсию: с середины 30-х годов нет ни церкви – ее закрыли и снесли, ни домика Татьяны Лариной – его постигла та же участь. Хорошо хоть сами переулки уцелели и даже носят сегодня те же имена. И самое интересное: почему Пушкин поселил Лариных в Москве именно здесь? Вот тут как раз никакой тайны нет: это были милые сердцу места его детства. В Огородной слободе жила мать Сергея Львовича Пушкина, здесь нанимал дом его старший брат Василий Львович, здесь же, поближе к родне, поселилось осенью 1800 года семейство Пушкиных. Мятежный нрав матушки, Надежды Осиповны, не давал долго сидеть на одном месте, поэтому до 1805 года, пока не переехали в район Арбата, Пушкины поменяли в приходе церкви Харитония четыре адреса. Шестилетний Саша хорошо запомнил эти места. И, видно, на всю жизнь полюбил, раз поселил здесь свою самую любимую героиню.

Хива Кабак для добровольцев

Среди Марксистских и прочих Товарищеских на Таганке вроде бы затерялась скромная Добровольческая улица. По официальным данным, названа она так в 18-м году в честь московских добровольцев Красной армии. Учебники истории сделали очередной скачок, и куда известнее красных добровольцев стали ратники белой Добровольческой армии. Вроде бы надо во избежание двусмысленностей улицу переименовать. В таких случаях ей возвращают прежнее название. Вот тут-то и возникает закавыка. Прежнее название Добровольческой улицы – улица Хива. Не слабое? Только не подумайте, что это в честь стольного города Хивинского ханства (не скроем, есть и такие предположения). Нас же вполне устраивает разъяснение Ивана Кондратьева. Стоял на улице, рассказывает исследователь Москвы, кабак. Был необычайно популярен у украинцев. А что от малороссов услышишь? Всё твердят свое «хиба». Вот и прозвали кабак Хивой. А потом имя и к улице перешло. Пока 18-й год не случился.

Хамовники Ткачи, декабристы и прочие глыбы и человечищи

«Хамовники во всех отношениях походят на самый дюжинный уездный городишко. Местами только вымощенные, узенькие улицы, низенькие деревянные дома, пустыри, огороды, пять-шесть небольших каменных домов, столько же дворянских хором с обширными садами, сальный завод стеариновых свечей с вечной своей вонью, непроходимая грязь весной и осенью».