Книга начал

Сформулировать все мысли, которые мгновенно пронеслись у нее в голове, Джо не может, но…

– Ведь мы станем поддерживать связь друг с другом, правда? – Этот ее вопрос звучит почти как мольба.

– Ну конечно, придумаем что-нибудь.

Это говорит Руфь. И в это мгновение до сознания Джо вдруг доходит, что именно Руфь несет другим людям. Что она им приносит, как драгоценный дар, вместе со своей бутылкой вина, когда идет к ним, к больным, умирающим, обездоленным и напуганным. Не веру в Бога. А надежду. И в следующую долю секунды Джо становится ясно, что для Руфи это одно и то же.

– Все будет хорошо, Джоанна. – Малкольм садится на подлокотник дивана и гладит руку Джо.

Кажется, что ему хочется успокоить не только ее, но и себя тоже.

– Все было не просто так, правда? – Джо понимает, что смысла в этих словах мало.

Она даже не отдает себе в полной мере отчета в том, что с ней произошло за несколько недель общения с этими людьми; возможно, она поймет это потом, со временем. Ясно только одно: что-то точно изменилась.

– О да, – негромко отзывается Руфь.

В комнате повисает тишина, нарушаемая только шипением и потрескиванием горящих в камине дров. Потом Малкольм снова встает.

– Ну а теперь, – говорит он оживленно и весело, может быть даже несколько слишком весело, – будем пробовать мой коктейль?

И направляется к подносу с бутылками и бокалами.

* * *

Рождественский коктейль Малкольма и Евы просто великолепен, и Джо уже наслаждается третьим бокалом. Напиток так ей понравился, что Малкольм записывает ей рецепт. За первым бокалом она рассказала им про сообщение Джеймса. И общее возмущение, а затем и смех очень согрели ей душу.

– Ха-ха-ха, Дейв из Сканторпа, просто потрясающе! – хохотал Малкольм.

Джо делает еще один глоток из своего бокала. По всему телу, до самых кончиков пальцев ног, проходит приятная волна тепла. Малкольм также приготовил для них еще и совершенно поразительный выбор закусок, просто пальчики оближешь.

– Ну ладно, оставим эти пустяки, – неожиданно говорит Руфь. – Теперь мне хочется посмеяться над Карлом Марксом и Хатчем.

Глядя на порозовевшие щеки Руфи над ее пасторским воротничком, Джо уже хочется смеяться.

Малкольм же устраивается в своем кресле поудобнее и вытягивает ноги.

– Начинайте, – говорит он. – Мы с Джоанной внимательно вас слушаем.

– Сначала я опишу вам их положительные качества, – с легкой усмешкой начинает Руфь. – Итак, Карл Маркс… Не может быть никаких сомнений в том, что этот человек до конца был предан своему делу. Он часами просиживал в Британской библиотеке, в тепле и уюте, строчил свои книжки про коммунизм, в то время как его семья мерзла и голодала…

– Преподобная Руфь, – встревает Малкольм, – вы обещали начать с положительных качеств…

– Ах да, точно. – Руфь скидывает туфли и кладет ноги на оттоманку. – Карл, безусловно, оказал огромное влияние на многих людей и способствовал радикальным изменениям их политического мышления, – без обиняков сообщает она им.

– А как же Хатч? – спрашивает Джо.

– Послушайте, он, конечно, был человек небесталанный, великолепный пианист и певец. В наши дни его стиль может показаться совсем устаревшим, но в тридцатые и сороковые годы он был всемирно известной звездой кабаре. – Руфь делает паузу, как бы раздумывая, что еще можно сказать о нем хорошего. – Ну да, я бы сказала, что он был всей душой предан своему искусству и много трудился. Из грязи в князи. Ах да, еще он знал несколько языков. Родился он, кажется, где-то в Гренаде, но потом переехал в Америку, Францию, а потом и в Англию, общался с богатыми людьми и даже с королевскими особами. Да, Хатч мог быть очаровательным, прекрасным собеседником, а порой даже весьма щедрым человеком. – Руфь ведет счет этим замечательным качествам, загибая пальцы. – Еще он был довольно мужественным. Думаю, потребовалось приложить немало усилий, чтобы преодолеть предрассудки, с которыми ему приходилось сталкиваться.

– А еще какие положительные качества? – спрашивает Джо.

– А еще у него был огромный член, который он то и дело доставал и показывал людям. Только не знаю, идет ли это в счет.

Малкольм чуть не давится своим коктейлем и кашляет, и Джо приходится долго хлопать его по спине, пока кашель не стихает.

– Ну вот, сами же напросились, – говорит Руфь, а в глазах ее так и прыгают чертики. – У него были сотни любовниц, – задумчиво продолжает она, – как, впрочем, и любовников тоже. Свою песенку «Я жиголо» Коул Портер написал как раз про него.

Джо берет тарелку с канапе и пускает ее по кругу. Ей эти бутербродики очень нравятся; похоже, их доброй подруге-викарию тоже.

– А теперь перейдем к отрицательным характеристикам, – подбадривает Джо Руфь.

Чертики в глазах Руфи прыгают еще веселее, она протягивает свой опустевший бокал, чтобы Малкольм снова его наполнил.

Малкольм послушно наполняет его до краев.

– Я немного разбавил водой, надеюсь, вы не против, – прошептал он на ухо Джо.

Джо нисколько не против. И вообще считает, что это даже очень неплохая идея.