Книга начал

Джо снова с удовольствием вдыхает приятный аромат гардении. Что бы ни случилось потом, она знает одно: благодаря встрече с Руфью и Малкольмом лично она сильно изменилась. Возможно, ощущать дружбу этих людей – все равно что вдыхать их аромат: дышишь им, и он становится частью твоего существа.

Руфь испускает долгий вздох:

– Я бы хотела рассказать вам про Карла и Хатча, а также о чем, как мне кажется, они могли бы беседовать, но сейчас у меня есть кое-какие дела. Может быть, встретимся вечером?

– В таком случае, милые дамы, позвольте пригласить вас ко мне домой, немножко выпить и закусить, – предлагает Малкольм. – Боже мой, как давно я никого не звал к себе в дом, чтобы отметить Рождество. Я бы очень хотел, чтобы нынче у меня были гости.

– Ну конечно, – отвечает Джо.

– Это было бы просто прекрасно, – вторит ей Руфь.

Они встают со скамейки.

– Мне очень жаль, преподобная Руфь, – Малкольм поворачивается к ней и отвешивает легкий поклон, – что вам не понравились ваши призраки… мне грустно думать, что они не доставили вам утешения.

– Увы, Малкольм, расположением к ним я так и не прониклась, это правда, но разве не я говорила, что наши встречи с кем бы то ни было нередко случайны? Поэтому вы не должны думать, что это ваша вина. Мне даже кажется, что для меня это некий вызов, и кто знает… – она смотрит по сторонам, – возможно, это как раз то, что мне было нужно.

Джо чувствует, что к Руфи снова возвращается беспокойство, на этот раз с ноткой печали.

– Боже мой, – не в силах удержаться, бормочет Малкольм.

Они уже хотят тронуться в обратный путь, как вдруг Малкольм дергает преподобную Руфь за рукав.

– Одну минутку… я хочу кое-что вам показать, – говорит он и, видя, что она колеблется, быстро добавляет. – Честное слово, это того стоит. – И он кивает в сторону могилы Карла Маркса.

Следуя за Малкольмом, женщины подходят к простенькой прямоугольной мемориальной табличке, на которой написано:

Клаудия Вера Джонс

Родилась в Тринидаде в 1915 году

Умерла в Лондоне в 1964 году

– Кто это? – спрашивает Джо, и до нее вдруг доходит, что теперь, задавая этот вопрос на кладбище, она думает о покойнике как о живом человеке.

– Представляю вам Клаудию Джонс. – Малкольм поворачивается к Руфи. – Я понимаю, к Карлу с Хатчем у вас не могло возникнуть естественной симпатии, но позвольте хотя бы познакомить вас с Клаудией. И в двух словах рассказать вам об этой поразительной женщине…

Он берет Руфь и Джо под руки и по дороге к кладбищенским воротам излагает им историю Клаудии Джонс – женщины, которая участвовала в организации Ноттинг-Хиллского карнавала[27] и которая всю свою жизнь посвятила борьбе за справедливость для многих людей.

Расставаясь, Руфь благодарит его.

– Прошу вас, примите рассказ о Клаудии в качестве моего вам рождественского подарка, – чопорно отвечает Малкольм и улыбается ей в ответ.

«Уж не прощальный ли это подарок?» – невольно приходит в голову Джо.

* * *

Вернувшись в магазин, Джо продолжает прерванную работу и только уже в середине дня делает перерыв. За чаем она тянется к мобильнику и начинает искать какую-нибудь дополнительную информацию о Клаудии Джонс. Во время прогулки по кладбищу Малкольм заметил, что было очень даже уместно похоронить Клаудию слева от Карла Маркса. Клаудия была писательницей, журналисткой, а также активной участницей многих акций протеста, за что ее несколько раз сажали в тюрьму. Для многих людей эта негритянка и член коммунистической партии была образцом для подражания. Джо не сомневается в том, что на власть имущих она наводила ужас. Интересно, не пришел бы в ужас от нее и сам Карл Маркс?

Прокручивая экран, Джо читает отрывки из ее сочинений. Один из них привлекает внимание женщины. Он взят из последнего, весьма меланхоличного по тону письма Клаудии. В нем она размышляет о том, что постоянные протесты превратили ее в скучнейшую зануду, и признается, что даже самой себе стала неинтересной. Клаудия умерла вскоре после того, как написала о себе эти строки, и Джо грустно думать о том, что такая великолепная женщина была столь в себе не уверена.

Эти размышления незаметно переходят к мыслям о ее подруге-викарии, которая тоже порой демонстрирует минуты беспокойства и неуверенности в себе. «Интересно, – думает Джо, – узнаю ли я когда-нибудь причину ее бегства?»

Глава 40 Карл Маркс и Хатч

Они снова в знакомой гостиной комнате, похожей на лесные заросли, только на этот раз заросли освещаются сиянием рождественских гирлянд, китайских фонариков и свечей. Их дополняют лучи от настольных ламп со светло-зелеными абажурами, и Джо кажется, что она вдруг забрела в заколдованный лес. Они сидят на прежних своих местах вокруг огня, а на оттоманке их поджидает поднос, уставленный напитками и закуской.