Книга начал

– Итак, Карл, – с удовольствием начинает Руфь. – Это был человек напыщенный и властный; скандалист, который ссорился практически со всеми, с кем был знаком. Настоящий хулиган, а что касается его двойных стандартов, и говорить не хочется, и не просите, – сообщает она и тем не менее продолжает: – Он, например, утверждал, что образ жизни пролетария – это не для него, и поэтому обирал всех своих знакомых. Он спал со своей служанкой, а когда она от него родила, наш Карл от сына отрекся, потому что это могло дурно сказаться на его репутации. – Руфь окидывает слушателей ликующим взглядом. – Одним словом, он был настоящим извращенцем.

Джо снова становится смешно.

– А Хатч? – спрашивает Малкольм.

Но Джо почему-то кажется, что он и так все уже знает. В конце концов, это ведь он собирал о нем сведения.

– Теперь о Хатче. – Руфь потирает ладони. – Злой, подозрительный, высокомерный, сумасбродный эгоист, и притом крайне вспыльчивый.

Малкольм хочет что-то вставить, но Руфь еще не закончила.

– Находясь в кругу своих друзей-гетеросексуалов, демонстрировал отвращение и ненависть к гомосексуалистам, хотя сам был бисексуалом. Он был обидчив и злопамятен, крайне нечуток к другим людям. Он был отцом черт знает какого количества незаконнорожденных детей и говорил, что их матери должны считать, что им необыкновенно повезло.

– А он… – хочет вставить Джо вопрос.

Но Руфь, как видно, до конца списка пороков Хатча еще не добралась.

– Когда из Гренады в Англию приезжали его школьные друзья, желая попасть на его выступление в Палладиуме, выяснялось, что они не могут себе позволить даже самых дешевых стоячих мест. И что думаете, Хатч им помог? Нашел им местечко где-нибудь за кулисами? Дал денег на билет? Побаловал своих старых приятелей, усадив их в ложу? Сводил куда-нибудь, чтобы выпить с ними?

Джо с Малкольмом ответы на все эти вопросы уже знают.

– Куда там, конечно же нет, – отвечает за них Руфь.

Джо отпивает из бокала и ждет, чтобы убедиться, что викарий закончила.

– Так вот почему вам не очень понравилось общаться с вашими призраками. Да, я это хорошо понимаю, – задумчиво говорит Джо.

– А ведь я еще даже не начинала говорить о том, почему они мне, собственно, несимпатичны, – радостно продолжает Руфь, безотчетно трогая свой пасторский воротничок. – Должна вам сказать, что порой чрезвычайно приятно бывает не сдерживать своих чувств.

Джо замечает в ее голосе злорадное ликование. И надеется, что призраки не обратили их благочестивую проповедницу в свою веру.

– Наполните-ка, Малкольм, наши бокалы, – командует Руфь, нос которой уже отчетливо порозовел, – и тогда я расскажу вам, что я на самом деле думаю об этих двоих.

Глава 41 Что преподобная Руфь думает на самом деле

Преподобная Руфь откидывается на спинку кресла.

– Настоящая причина, по которой мне так не нравятся и Карл, и Хатч, кроется в их отношении к своим родственникам. – Она переводит взгляд с Джо на Малкольма. – Для начала давайте возьмем Хатча. Он был женат, но, похоже, никто почти ничего не знает про его жену Эллу, хотя существуют фотографии, на которых они вдвоем сняты в Париже. Это была хорошенькая, немного застенчивая чернокожая девушка, которая никогда прежде не бывала за границей. Когда они переехали в Лондон, Хатч купил дом, кстати неподалеку отсюда, к югу от Хэмпстед-Хит. Элла занималась тем, что убиралась по дому, готовила ему еду, стирала все его многочисленные рубашки. Здесь же она воспитывала их дочь, Лесли – ее назвали в честь отца. И здесь же Хатч принимал своих любовников и любовниц, которые иногда оставались на ночь, не обращая никакого внимания на его жену и дочь. Одну из своих любовниц он даже поселил по соседству. Если кто-то из них случайно сталкивался с Эллой, Хатч говорил, что это его прислуга.

Руфь снова смотрит на друзей, чтоб оценить, как им нравится этот рассказ.

– Ужас, – говорит Малкольм и кивает, чтобы викарий продолжала.

– Элла умерла в хэмпстедском доме в возрасте шестидесяти трех лет, одинокая и всеми покинутая. В день, когда нашли ее мертвое тело, Хатч, как обычно, отправился на свое вечернее представление. Похоронить ее он велел на большом муниципальном кладбище в безымянной могиле. Вместе с ней были погребены еще каких-то три тела.

Джо размышляет о Хайгейтском кладбище. О великолепии его надгробий, о пронзительном ощущении тишины, умиротворенности и покоя в окружении этих богатых и красивых могил, которое охватывает всякого, кто сюда приходит. Ее больше не удивляет неприязнь Руфи к Хатчу. А о Карле Марксе Джо уже даже страшно спрашивать.

– А что скажете про Карла? – тем не менее задает она вопрос.