Книга, называемая Раем

В то время, когда в Лавре не было воды по причине бездождия, как уже говорилось ранее, монахи были очень расстроены и захотели построить что-то вроде каменного колодца, выкопав глубокую яму, в которую собиралась бы вода. Они наняли двух мастеров — Маманта и Авксентия, причем второй был несколько моложе возрастом. Мастера уже заканчивали всю постройку, под которой покоились мощи блаженного Саввы, и прорубали в камне колодец, чтобы вода после дождя не уходила в землю, но собиралась в этой емкости. Как вдруг внезапно пошел сильный дождь, и вода, наполнив сооружение, все сломала и понесла вниз. И Мамант едва смог избежать смерти, а вот Авксентия вода потащила вниз, в колодец, и сверху его еще и камнями завалило. Глубина колодца составляла десять оргий[42]. Мамант оплакивал юношу, думая, что тот погиб либо захлебнувшись водой, либо под тяжестью камней. Как только дождь закончился (о чудеса Твои, Вседержитель и Всесильный Владыка!), он обнаружил Авксентия под камнями целым и невредимым, без малейших ран на теле, потому что силой великого дерзновения ко Господу святой не позволил ни воде, ни камням коснуться его. Выбравшись наружу, радостный и невредимый юноша стал везде проповедовать совершенное треблаженным Саввой это великое чудо во славу Отца, и Сына, и Святаго Духа, Единого Бога, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

7 декабря ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО АМВРОСИЯ, ЕПИСКОПА МЕДИОЛАНСКОГО

Благослови, отче!

Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего Иже на Небесех, — говорит Господь (Мф. 5; 16). Но обращается Он не только к апостолам, но и ко всем их преемникам-архиереям, которые должны сиять в добродетелях как свет, чтобы люди, видя, что своей жизнью они подражают Христу, прославляли Бога. А тем архиереям, что не соблюдают заповеди Господни, пусть даже они и ученые и учителя, горе, потому что не пастыри они, но волки хищные, принявшие подобие овец. И будут их попирать как соль — ни на что не пригодную. Как говорят апостолы Иаков и Павел (Рим. 2: 13; Иак. 1: 22): Не слушатели закона... будут... оправданы, но... исполнители. А Сам Владыка (Мф. 12:49; 7:21) сказал: Матерь Моя и братья Мои... кто будет исполнять волю Отца Моего... и: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но «научивший и сотворивший великим наречется», и далее. И действительно, тот архиерей примет от Господа в день воздаяния щедрое вознаграждение за свои труды, который поучает слову Божию и сам непоколебимо соблюдает закон, обращает согрешивших к покаянию и более показывает учение делами, чем словами. Зная об этом, прежние архиереи усердно стремились соблюдать все заповеди Спасителя: были смиренны, кротки, миротворцы, милостивы, странноприимны, весьма воздержны и целомудренны. Они не боялись ни царей, ни владык, ни повелителей, но с дерзновением обличали отступников и подвергали их суровому наказанию. И особенно это касается ныне прославляемого и по долгу торжественно нами празднуемого Амвросия, амвросии[43] тезоименитого, Италии красоты, любителя премудрости, ревнителя Предтечи и Илии всеблаженного. Сегодня я начинаю повествовать о его жизни, а вы внимательно слушайте и будете удивляться не только ревности архиерейской, но намного более крайнему смирению и горячему покаянию приснопамятного царя.

Сей блаженный, сладчайшей амвросии по достоинству тезоименитый, родился в великом, знаменитом и славном городе Медиолане от благочестивых и весьма знатного рода родителей. Отец его, тоже Амвросий, был эпархом в Западной Европе. После кончины родителей Амвросий остался со старшей сестрой. Однажды увидев, как та целовала руку епископу, он протянул ей свою со словами: «Поцелуй и ее, потому что и я стану епископом». Не уразумев, что отрок изрек пророчество, сестра осудила его, но потом, когда это пророчество сбылось, она удивлялась. Подражая святому, сестра до конца своих дней соблюдала девство и подвизалась в высших добродетелях.

Когда Амвросий достиг законного возраста, он знал уже много наук, а особенно риторику. Все дивились тому, что за такое малое время он сумел обучиться стольким наукам, и избрали его адвокатом, то есть ритором или драгоманом[44], который разбирает тяжбы приходящих судиться во дворец. И так усердно, разумно и с таким красноречием он это делал, что не было никого другого, такого же как он, — справедливого, честного, и украшенного прочими добродетелями.