Книга нераскрытых дел

Бет злилась – и отдавала себе в этом отчет. Глубоко внутри, под беспрерывно сменяющими друг друга мыслями, подпитывая их, разгорались угли ярости. Трезвость – вынужденная, ведь в тюрьме алкоголя не достать, – проясняла сознание. Только через несколько дней в камере Бет поняла, что хмель ее полностью оставил и разом ушли три состояния: когда ты навеселе, когда совершенно пьяна и когда мучает похмелье. По ночам Бет крепко спала, несмотря ни на что, и до крошки съедала тюремный паек. Впервые за много лет ей удавалось думать. Удовольствия это не доставляло: дай ей кто бутылку вина, она выпила бы ее залпом, кто бы сомневался, но что ж поделать. Однако, вынужденно обретя ясность мысли, она могла попытаться составить план.

Кроме того, в тюремной камере ей не грозила опасность со стороны Лили.

Бет понимала, что ведет себя не так, как подобает испуганной и ложно обвиненной, – ест, спит, не плачет и не расклеивается. Понимала, что производит неблагоприятное впечатление на каждого охранника, который видит ее в камере, на каждого собеседника. Она холодная. Она не разговаривает, не плачет. Она даже не выглядит взволнованной. Ей не жалко убитых мужчин.

Детектив Вашингтон ненавидел Бет, особенно после цирка с ее арестом. В тот момент он кипел от ярости, как будто все это устроила сама Бет. Возмущенный Рэнсом включил в ответ все свои ораторские децибелы. В поведении копов сквозила смесь похоти и грубости, словно Бет была не человеком, а картинкой в мужском журнале. А детектив Блэк, мрачнее тучи, переживал из-за унижения Бет и стыдился напарника, остальных полицейских и своего бессилия. Его так корежило, что Бет его почти жалела. Почти.

Теперь она была неспособна на жалость к кому бы то ни было. Даже к себе.

Ее отказ разговаривать разозлил детектива Блэка, она это знала. Он думал, что теперь, когда произошло худшее, – когда Бет сидела в камере, одетая в тюремную робу, которая ей велика, – она станет такой же, как все, поддастся давлению. Но Бет понимала, что разочаровала детектива Блэка. Потому что решетки на окнах, дерьмовая еда и оскорбления, когда тебя называют убийцей и шлюхой, – далеко не самое худшее. Худшее случилось много лет назад.

Однажды детектив Блэк вошел в камеру без предупреждения, и охранница заперла за ним дверь. С тщательно причесанными волосами, хоть и слишком длинными для полицейского. В темно-синем костюме – интересно, подумала Бет, это детсадовская воспитательница помогла ему выбрать именно такой? Чисто выбритый; во время ареста, когда он проходил мимо, Бет уловила едва различимый аромат лосьона после бритья и поняла, что, если наклониться и понюхать его шею, запах будет терпким и мужским. Лосьон после бритья, отметила Бет, один из важнейших запахов в жизни девушки. Так пахнут отцы, дяди, учителя, священники или мужья. Отец Бет тоже пользовался лосьоном после бритья, но от детектива Блэка пахло иначе, потому что иногда аромат лосьона – это запах мужчины, который никогда не был и никогда не будет твоим.

Блэк долго смотрел на нее: одетая в синюю тюремную робу из джинсовой ткани, она сидела на краю койки. Здесь было холодно, но Бет не стала скрещивать руки на груди. Прижав ладони к койке рядом с бедрами, она смотрела ему в глаза.

– Где пистолет? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Бет. На этот раз она сказала правду.

– Почему вы были на месте второго убийства?

– Меня там не было. – А на этот раз нет.

Рэнсома хватил бы удар, если бы он мог ее слышать.

Детектив Блэк провел ладонью по лицу.

– Вы кого-то покрываете, – сказал он. – Вы знаете, что я это знаю. Вы знаете, что это единственный ответ, который имеет смысл. Вопрос в том – кого. И почему.

Бет молчала.

– Я найду ответ. Найду, кого вы покрываете.

Тогда она тебя убьет.

– Не найдете.

– Вы не очень-то в меня верите. Я профессионал.

– Если меня осудят, вам будет не о чем беспокоиться.

Осудят ли ее? Рэнсом – ее единственная надежда. Бет попросила вызволить ее из этой передряги и знала, что он использует все доступные ему средства. Он делает это потому, что Бет ему платит – о сентиментальных чувствах не может быть и речи. Но больше у нее никого нет.

– Вы должны мне все рассказать. – До детектива Блэка по-прежнему не доходило. – Вы неглупы, Бет. Вы понимаете, насколько все серьезно. Все – я не шучу, действительно все – уверены, что это ваших рук дело. Вы понимаете, что вас признают виновной? Что остаток жизни вы проведете в тюрьме? Помочь вам могу только я.

Хорошая речь, но уроки, которые преподала Лили, не прошли даром. Каждый преследует свой интерес – вот что твердила сестра. Да, детектив Блэк хочет ей помочь. Но в то же время он хочет раскрыть дело. Хочет стать тем человеком, который узнает правду. Ему нужна справедливость. Ему нужна Лили.

Нет. Лили не достанется никому. Кроме Бет.

– Старая история, как в «Гамлете», – сказала она детективу Блэку. – Вы в раздрае, да? Не верите, что это сделала я, но в то же время считаете меня лживой тварью.