Книга нераскрытых дел

Что толкнуло Лили на преступление? Так удобно, так современно и так просто было бы назвать в качестве причины психическое заболевание. Душевная болезнь плюс тяжелое детство посреди равнодушия или даже жестокости взрослых – вот готовый рецепт для воспитания серийного убийцы; по крайней мере, так утверждала наука. Есть человек, на которого можно указать пальцем и сказать: Видите? Посмотрите на него. Этот человек – не я.

Но никакого медицинского диагноза Лили в бумагах не оказалось. Ничто не указывало, что она вообще бывала на приеме у психиатра. Несмотря на всю свою любовь к Лили, Мариана ни разу не водила ее к врачу. Никаких признаков того, что Мариана или Бет пытались ей помочь. Никаких свидетельств о том, что Лили пережила. И никаких оснований предположить, что у девочки, рожденной тайно, неподходящей женщиной и в неподходящее время, вообще был шанс на нормальную жизнь.

– В свидетельстве о рождении нет имени отца, – заметила я. – Если Лили узнала, кто он, то, скорее всего, от Марианы.

Майкл посмотрел на вырезку из газеты.

– Лоуренса Гейджа убили через три месяца после смерти Марианы Грир. Если Мариана сказала дочери, что ее отцом был Гейдж, то Лили знала об этом как минимум три месяца. Интересно, почему она тянула?

Я терла лоб в попытке все это осмыслить. Я устала. Слишком много пробелов в хронологии – слишком много месяцев и лет, когда Лили просто исчезала с радаров, что еще было возможно в середине семидесятых, когда не существовало ни интернета, ни мобильных телефонов. В 1975 году фальшивое удостоверение личности и пересечение границы штата позволяли начать с нуля новую жизнь.

Майкл, повторявший ход моих мыслей, сам того не зная, бормотал, перекладывая бумаги:

– Между убийством Гейджа в 1975-м и убийством Томаса Армстронга в 1977-м – пробел. Где была Лили? Готовилась к убийствам Леди Киллер? И где она теперь?

– Я же говорила тебе, ее нет в живых.

Майкл, прищурившись, посмотрел на меня. Если он и подозревал, что в доме Гриров я видела именно Лили, что чувствовала именно ее присутствие, то решил об этом не спрашивать.

– Мне бы хотелось увидеть доказательства.

– Мне много чего хотелось бы увидеть, – сказала я. – Добавим это в список.

Последние бумаги из тех, что передал мне Рэнсом Уэллс, содержали перечень благотворительных фондов. Один занимался помощью девочкам-сиротам, другой – неимущим матерям-одиночкам. Еще один обеспечивал психиатрической помощью «девочек подросткового возраста из группы риска». Был также фонд помощи жертвам насилия. Все благотворительные фонды управлялись компаниями, обозначенными номерами. И, согласно бумагам Рэнсома, все эти компании принадлежали Бет Грир.

Я не раз задавалась вопросом, на что тратила свое время Бет все эти сорок лет, коль скоро она не была замужем, не имела детей и могла не работать. Теперь я получила ответ.

– Как ты думаешь, зачем он нам это отдал? – спросил Майкл, просматривая бумаги.

Его ноутбук стоял на кофейном столике; за окном давно стемнело.

– В том-то все и дело. – Я с горечью посмотрела на кипу документов и указала на статью об убийстве Лоуренса Гейджа. – Преступницей была Лили. Но не Бет. – Я кивнула на список благотворительных фондов. – Он хочет, чтобы мы видели в Бет героиню, которая самоотверженно спасает сирот и матерей-одиночек. Она сладкая – не убийца, как ее сестра.

Мне не следовало удивляться. Рэнсом сам сказал мне, что был верен Бет до конца.

– Уже поздно. – Майкл отложил бумаги.

Я посмотрела время на телефоне. Почти половина одиннадцатого.

– Извини. – Я встала и взяла куртку; щеки мои горели. – Злоупотребляю твоим гостеприимством.

– Ничего подобного. – Майкл тоже встал. – Я по натуре сова. Просто не хочу, чтобы ты пропустила последний автобус.

Я застегнула молнию на куртке, схватила сумку и стала запихивать в нее документы.

– Ты собираешься ехать на автобусе, правда? – нарушил молчание Майкл. – И поэтому не примешь мое предложение тебя подвезти.

– Я знаю, это странно, – сказала я. – Просто…

– Знаю. – Он надел свое полупальто.

– Что ты делаешь?

– Провожаю тебя до автобусной остановки.

– Ты не обязан.

На его лице отразилось удивление.

– Это ты говоришь мне?

На улице было холодно; в воздухе чувствовалось приближение зимы, но дождя не было. Я застегнула куртку на молнию до самого подбородка.

Кроме нас, на автобусной остановке никого не было. В ночи светились желтые окна многоквартирных домов, напоминая о том, что люди где-то рядом. Я не хотела бы жить за городом, в полной темноте, где вокруг никого нет. Мне нужен свет и звуки, производимые людьми, даже если я с ними не разговариваю.

Повернувшись, я увидела, что Майкл пристально смотрит на меня. Почему он такой красивый? Даже линия подбородка у него недурна. И с каких это пор я стала рассматривать подбородки мужчин? Это на меня не похоже.

А может, похоже.

Я не размышляла. Впервые не стала доводить себя до безумия. Просто шагнула к Майклу, положила руки ему на плечи и поцеловала.