Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

Пивные рекорды

Не знаю, как там у «Гинесса», а у нас были свои, хотя и не фиксируемые пивные рекорды. Специально их никто не ставил — это считалось неприличным, например, пить пиво, не отходя в туалет (такой рекорд был: кажется, 12 кружек кряду, но истинным пивососам такое надругательство над естеством всегда казалось кощунственным).

Поэтому здесь будут представлены самые естественные рекорды, натуральность которых просто изумляет.

* * *

Был у нас на факультете один Серега. Ему принадлежал рекорд присутствия.

Приезжаем на дебардакер «Прибой», выстаиваем положенную очередь, входим, а в дальнем углу сидит Серега, обсасывая под дюжину пива тарелку креветок. Мы покидаем «Прибой» и тянем в «Украину», а там опять очередь. Заходим: в углу сидит Серега. Мы — в «Пльзень», а там в дальнем углу — Серега. Мы — туда, мы — сюда, а Серега уже везде сидит. И такое впечатление, что он никуда не собирается, да и выбраться ему невозможно.

* * *

В «Сайгоне» одному истомленному обломилась воблина. А время то было отчаянное: воблу давали только экипажам подводных лодок и членам ЦК. Напротив — два мужика слюной исходят. Один просит:

— Дай ребрышко пососать.

— Только без мяса.

И подает обсосанные ребра.

Посолились мужики и за свое:

— А головку дашь?

…

— А перышки?

…

— А кишочки?

…

— А пузырь?

…

— А шкурку?

…

— А чешую?

Все обглодали и обсосали, да еще признались, что самое деликатесное — воблины глаза.

Пивные анекдоты

Поймали людоеды американца, француза и русского.

— Не думайте, что мы совсем дикари — и Сорбонну кончали, и МГУ, и Беркли. Все знаем. Только, что такое кайф, не знаем. Кто объяснит — отпустим, кто не сможет — съедим.

Американец стал рассказывать о виски — и его съели. Француз стал рассказывать о женщинах — и его съели. Русский говорит:

— А давайте пивка выпьем.

Выпили по паре. Кто-то захотел в кусты.

— Погоди, рано.

Выпили еще по три пива. Опять кто-то запросился в кусты.

— Рано.

После десятой кружки все пошли к баобабу. Стоят, отливают, вождь и говорит:

— Кайф!

* * *

— Грицько, ти чув, як тi погаш москалi кажуть «пиво»?

— Hi, не чув.

— «Пiiiiiво».

— Як чув би, то повбивав би падлюк.

* * *

Поймал алкаш золотую рыбку, а она его умоляет:

— Отпусти, любое желание исполню!

— Давай четвертинку и пару пива!

И тут же перед ним — пара холодного пивка и четвертинка.

— Ну, золотая рыбка, ты даешь! — сказал довольный алкаш и принялся оббивать о край золотую рыбку как воблу.

* * *

Мужик взял пару пива в баре и бурчит:

— Разбавленное, не долили — за что воевали?

Из очереди спрашивают:

— Правду, что ль, воевал?

— Всю войну прошел.

— И ранения имеешь?

— Два ранения, одна контузия.

— И награды имеешь?

— Пять боевых медалей и два ордена!

— Вот если бы ты, сука, тогда не выпендривался бы, сейчас бы вместе с нами баварское пил!

* * *

— Василий Иваныч! Там мужики пиво с раками пьют!

— Да нет, Петька, это у них рожи такие!

* * *

Мужик жалуется:

— Народ пошел хамский — вчера, пока из пивной выходил, все руки оттоптали.

* * *

Мужик перед закрытой пивной:

— Что ж они так над людьми издеваются: «пива нет», ведь можно же написать просто — «пива нет».

Have you ever been a habitual drunkard? (Были ли Вы. когда-нибудь пропойцей?)

Параграф «а» пункта 12, части 7 анкеты на получение гражданства США.

Особенности национальной погоды

Осенью у нас погода обычно облезлая.

В такую плачущую мерзость хорошо смотреть сквозь мутное окно окончательно ушедших в историю чайных на безысходность жизни, на путь России и ее надоевшую до икоты духовность. Хорошо гадается и думается сквозь кисею дождя: а верит ли Бог в Самого Себя или уверен в Себе абсолютно, и одушевлена ли душа, а если так, то что есть душа души? Хорошо также смотать в трубочку огнедышащий, почти как мамин, блин с красной икрой, подернутой влажной печалью неродившихся лососей, налить из шкалика граненого грамм эдак семьдесят, махнуть ее, горькую осеннюю судьбину, и, бормоча молитвы Богу или проклятья очередному генсеку или президенту, слиться в экстазе с блином и икрою… и мельком подумать о следующей, и удивиться, как это так быстро хочется опять выпить и как эта икра похожа на гроздь рябины, хранимой природой на черный воробьиный день.

Зимой в мутно-сумеречную промозглую расщелину между ночью и ночью, когда снег метет и метет, в трубе воет и стонет дохристианская нечисть, а от печи вкусно пахнет завивающейся в жадном огне берестой, хорошо достать заначку, купленную на всякий случай давным-давно, еще утром. Хорошо плескануть, но сначала не пить, а прислушаться как стынущая от стужи душа отбивает по пяткам «Маленький цветок»: «Трам-па-пам, тара-рара па-пам, тара-рира па-пам», и рука сама достает стонущий в крепчайшем засоле здоровенный помидор, и после первой незатейливой рюмашки чтоб витиеватым сизым дымком «Примстона» поплыла при виде причудливых морозных узоров стекла мысль: «Ох, уж эти мне еврейские штучки!»