Книга о музыке

Но еще через двести лет все уже было иначе: музыкантов, которых раньше считали приспешниками дьявола, теперь, наоборот, едва не обожествляли; впрочем, некоторым приходилось сталкиваться и с тем и с другим. Например, кое-кто утверждал, что своими глазами видел рогатого и хвостатого двойника Никколо Паганини, когда тот помогал ему играть на скрипке по двенадцать нот в секунду. Другие рассказывали, что однажды прямо в смычок Паганини ударила молния. Но все это только украшало образ музыканта и увеличивало гонорары: за одно аншлаговое выступление в Дублине он заработал баснословные по тем временам пятьсот фунтов, а за серию из пятнадцати лондонских концертов — больше девяти тысяч (правда, половину получил импресарио Лапорт). Тем временем в Вене в честь скрипача называли модные прически, линии одежды и посудные сервизы, его портрет размещали на медалях, косметичках и набалдашниках тростей.

В XIX веке в исполнительском и композиторском искусстве воцарился культ виртуозности и гениальности: мало кто сомневался в том, что музыкальное мастерство — дар потусторонних сил.

Отношение к музыкантам менялось вместе с представлениями о профессии, или, точнее, профессиях: в XIX веке композиторская, исполнительская и дирижерская специальности стали постепенно разделяться. Композитор XVII века не узнал бы себя в сегодняшнем коллеге — и надо думать, поразился бы независимости, которую тот приобрел в постромантическую эпоху. Во времена Баха дело обстояло принципиально иначе. Как сообщает в статье «Общественный взгляд на музыку и композиторов в 1685–1827 годах» Скотт Маклэтчи,

в своей заявке на пост кантора [церкви Св. Фомы в Лейпциге], поданной в 1723 году, Бах обязался: демонстрировать мальчикам (в хоре) «яркий пример честного и скромного образа жизни»; осуществлять надзор за исполнением и дирижированием музыки во всех четырех городских церквях; выказывать уважение и повиноваться «Совету мудрейших и почтеннейших», а также «Досточтимым жертвователям и управляющим школы»; обучать мальчиков одновременно вокальной и инструментальной музыке, чтобы сэкономить средства в городской казне; «устраивать музыку так, чтобы она не длилась слишком долго» и в целом подчиняться Городскому совету во всех музыкальных делах[384].

Композиторские обязанности в документе упомянуты впроброс, через запятую с прочими служебно-административными повинностями, главная из которых — не «сочинять», а «устраивать» музыку (нем. einrichten — устраивать, организовывать, налаживать) и компоновать ее так, чтобы людям, богу и Городскому совету в его музыкальных делах было хорошо. Примерно это и означает немецкое слово Komponist (композитор), в котором слышится эхо ранних представлений о сущности профессии как ремесла: в средневековой цеховой культуре музыканты объединялись в гильдии примерно так же, как плотники или каменщики, но обычай передавать секреты мастерства из поколения в поколение сохранялся еще долго: Бах был сыном музыканта, братом музыканта и племянником нескольких музыкантов — позже музыкантами и композиторами стали и его многочисленные сыновья. Отец Моцарта был скрипачом, дирижером, композитором и учителем музыки (этот набор умений в те годы и составлял прожиточный минимум профессии), дед Бетховена — певцом, дирижером и капельмейстером в Бонне, где в 1770 году родился его тезка Людвиг ван Бетховен-младший.