Книга о Петербурге

Когда-то очень давно, в пору моих первых литературных опытов, понадобился мне персонаж второго плана, одержимый какой-нибудь курьезной идеей. Чтобы он, допустим, ходил по инстанциям со своей идеей, а от него бы все отмахивались. Идею для него я придумал такую: надо изготовить шапочки вроде тех, в которых плавают в бассейнах пловцы, но чтобы из них торчали палочки, похожие на зубочистки, только чуть покрупнее (можно с внутренней стороны пробить гвозди, острием, стало быть, вверх, а шляпками вниз), эти шапочки необходимо надеть на петербургские памятники. Тогда голуби не будут садиться на памятники. Самому мне эта идея показалась очень смешной, чудаковатой, и хотя сочинение так и осталось ненаписанным, я от персонажа с его курьезной идеей решил не отказываться, держал его в уме для будущих замыслов. Но вот случилось мне очутиться в Италии, в Милане. Поднялся я на крышу собора Рождества Девы Марии и увидел с изумлением, что в Европе уже давно подобное практикуется. На головах многочисленных статуй, украшающих собор (если посмотреть на них сверху или сбоку), леса таких «зубочисток», — и голуби действительно на них не садятся. А может быть, написать все-таки? — как он ходил по инстанциям и все над ним посмеивались? — а потом он приехал в Италию, а там тебе раз — Европа! Ну и что-то еще. Надо подумать. В отличие от своего до конца не проработанного персонажа, я идеей этого изобретения одержим не был, по инстанциям не ходил и не объяснял пользу идеи. А то, что меня в Италии обошли, — пусть. Но странно мне, что за все эти годы так и не позаимствовали наши чиновники, ответственные за чистоту памятников, этот зарубежный опыт, — не один же я ездил в Европу.

Возможно, у нас к голубиному помету относятся так же, как к исторической патине.

Глава похвал

Похвала поребрику

«Поребрик», «греча», «парадная», «карточка»…

Если продолжать ряд в ином направлении, можно дойти до Новой Голландии и Эрмитажа.

Говорят, «поребрик» — слово исключительно петербургское. Это не так. Еще в советские времена отмечалось в энциклопедии: «Поребрик — разновидность орнаментальной кладки…» Другое дело, что в Петербурге под словом «поребрик» понимают совершенно не то. Здесь не надо задирать голову и разглядывать кирпичную кладку, чтобы увидеть поребрик, достаточно посмотреть под ноги, вернее, вниз и направо, если вы идете по четной стороне улицы в сторону возрастания номеров домов, или вниз и налево — если в ту же сторону по нечетной.

Отчаянная попытка сближения двух столиц была предпринята в год переименования Ленинграда; именно тогда Москва в лице соответствующего министерства, вроде бы восприняв ленинградскую традицию употреблять слово «поребрик», решительно и смело утвердила ГОСТ 6665-91 «Поребрик тротуарно-бортовой». Не будем преувеличивать ликование петербуржцев, тем более преждевременное. В тот же год великая держава прекратила существование, а вместе с ней рухнула единая система стандартизации. Призыв употреблять слово «поребрик» в петербургском смысле не был услышан россиянами. В эпоху безудержной суверенизации каждый оставался со своим: Москва — с «бордюром», Петербург — с «поребриком».

Как элемент городского ландшафта, поребрик (или то, что понимают под «поребриком» петербуржцы) для Северной столицы имеет значение, пожалуй, особое. Улицы в Петербурге, известно, прямые, словно начерчены по линейке (недаром на Васильевском острове — «линии»). Прямота, линейность визуально задаются поребриком. Поребрик обозначает перспективу, ее строгую геометрию. Параллельные поребрики сходятся в бесконечности.

Поребрики прерывны. Обрывают их не только перекрестки, но и часто — выезды из подворотен (москвичи, наверное, сказали бы по-другому). Если поребрики нанести на карту Петербурга, она будет испещрена пунктирными отрезками прямых. Так, пунктирно, обычно изображают что-либо невидимое глазом, например подземные коммуникации или условные маршруты чего-либо и куда-либо. Вот и реальный — в натуре — поребрик не замечается взглядом, если не посмотреть нарочно; всегда сбоку, он не привлекает внимания; петербуржцы свыклись с поребриками.

Однако, зацепившись взглядом за поребрик, нетрезвый человек способен идти в режиме автопилота, отмеряя прямыми отрезками путь до дому.

Поребрик — это граница, край. Шаг в сторону — и вы, покинув пешеходную периферию, вступаете на территорию магистрали. Водитель, со своей стороны, всегда волен прекратить движение и припарковаться у поребрика, а то и въехать на него, если позволяют высота поребрика и персональная дерзость водителя.

Паребрик — всегда ступенька. По сути, поребрик — частный вариант лестницы; ее высота — всего лишь одна ступенька, но зато неимоверно широкая.

Лестница — которая всегда под ногами, по какую бы сторону поребрика ты ни стоял.

Похвала трамваю

Долгая поездка на трамвае более всего похожа на путешествие, а в СПб — еще и путешествие по времени. А может, и в инобытие путешествие — у кого как это получается, Гумилев это ощущение выразил первым…