Книга о Петербурге

В этой удивительной последовательности обращает на себя внимание тенденция. С момента метаморфозы Набережные Челны/Брежнев до следующей — Рыбинск/Андропов — прошло округленно 16 месяцев. До очередной — Ижевск/Устинов — пришлось ждать всего 9 месяцев и 12 дней. Не успел народ оправиться от стресса, а через 2 месяца и 2 недели случается Шарыпово/Черненко. Налицо стремительное ускорение процесса, но, с другой стороны, заметно, что процесс выдыхается. О городе Шарыпово в Красноярском крае (на момент переименования примерно 25 тысяч населения) многие в стране узнали в дни траура по Константину Устиновичу Черненко, когда объявлялись меры по увековечиванию памяти самого немощного из всех, думаю, со времен Рюрика, правителей государства. Мне по молодости (и при Брежневе) довелось побывать в Шарыпове, тогда это был, по существу, рабочий поселок — там только начинали строить мощную тепловую электростанцию, труба которой (чтобы не забывать, о чем эта книга) более чем на полсотни метров (370) превысит высоту петербургской телевизионной башни (313 — сейчас; тогда — 302). Строительство ГРЭС обещало быстрый прирост населения, но никто и представить себе не мог, что новый город в течение трех лет будет странным образом называться Черненко.

Имеет ли ряд Брежнев, Андропов, Устинов, Черненко отношение к череде перенаречений города на Неве? По-моему, да. Мне тут видится инерционная природа скрытого механизма переименований, однажды запущенного. Можно как угодно относиться к престарелым членам тогдашнего политбюро, но все же идиотами они вряд ли были. И между тем, отрицать невозможно, выставляли они себя на всенародное посмешище. Но что получилось? Умер Брежнев. На посту. (Не как Хрущев.) У Кремлевской стены похоронить — это само собой, а нельзя ли что посущественнее? Со времен Сталина таких уходов не было (Хрущев не в счет). Взяли и назвали его именем город. Крупный центр промышленный. Кто ж знал, что его преемник Андропов тоже скоро скончается. И как быть? Раз только что Брежневом город назвали, надо, наверное, и Андроповом город назвать. Если бы знали, что Андропов следом умрет, может быть, и не стали бы Брежневом называть. А тут Устинов. Министр обороны и все такое. Афганистан. Надо. Понимают, что стали заложником собственных правил, но что поделать — пусть будет город Устинов. А следом, вот неожиданность, преемник Андропова — Черненко. Герой анекдотов с оттенком черного юмора. Народ гадает, неужели город назовут — интересно какой? А как не назвать? Именем министра обороны назвали, а здесь — выше — генеральный секретарь! Но как бы это сделать, чтобы не так заметно было? А вот Шарыпово. Сибирь. Он где-то там рядом родился. Давайте Шарыпово переименуем. В политбюро ведь не думали, что будут умирать один за другим, так кучно. Не назвали бы Набережные Челны Брежневом, тогда бы и не запустился инерционный механизм безостановочных переименований. Это, кстати, подталкивает на одно конспирологическое размышление. А не по этой ли причине, спрашивается, выбрали потом «молодого» — М. С. Горбачева? Чтобы остановить действие скрытого механизма. И вот снова — ленинградская тема. «Молодых» в престарелом политбюро было двое — М. С. Горбачев из Ставрополя и Г. В. Романов из Ленинграда. Про Романова в народе давно говорили, что ему не светит — из-за фамилии. Да и с точки зрения политбюро, посмотреть их глазами? Все под Богом ходим. А вдруг, не приведи господь, и «молодой» тоже? Ладно, Ставрополь можно переименовать, а как быть с Ленинградом? Нельзя город Ленина переназвать городом Романова. Пусть уж будет Горбачев генеральным секретарем — для подстраховки… Шутки шутками, но примерно так и получилось: даже если не забывать, что Санкт-Петербург — это во имя небесного покровителя, а не конкретного человека, все равно переименовали Ленинград во имя небесного покровителя Романова, хотя и Петра Алексеевича.

Наблюдателю мистерии переименований могли бы открыться две противоречивые закономерности. С одной стороны, чем меньше город, тем выше вероятность попасть ему в группу риска — по той простой причине, что переименовывать небольшое значительно проще, чем большое. (Да вот: большой город Киров — только один: бывшая Вятка, — зато много небольших поселений — Кировск, Кирово, Кировоград, Кировка, Кировский и т. д.). С другой стороны, чем меньше город, тем ниже была вероятность попадания на него луча избранничества — хотя бы в силу уже многочисленности таких городов и относительной малочисленности главных лиц государства, достойных посмертного увековечивания (даже с учетом возможных вариаций с одной фамилией).

Но логику этих рассуждений нарушают примеры на «бург». Независимо от размеров городов «бургосодержащие» названия рано или поздно заменялись другими. Екатеринбург побывал Свердловском. Оренбург — Чкаловом. Шлиссельбург — Петрокрепостью. Ямбург был и есть (до сих пор) Кингисепп.

Да-да, Санкт-Петербург из этого ряда.