Книга осенних демонов

Я отмокал в пахнущей лимоном пене и пытался собраться с мыслями. Мой мир перевернулся с ног на голову с того момента, как я встретил того странного пациента, который чувствовал, что находится не на своем месте, и которому виделись чудеса. Он казался мне порядочным парнем, но характер его проблем указывал на скрытое чувство вины. Если не считать видений, которые говорили о чем-то более серьезном.

С того самого вечера у меня стали появляться галлюцинации. Сначала хамелеон, потом девушка в клубе и, наконец, что самое ужасное, — это мои клиенты. Я ставил диагноз, не пытался их поддержать или выслушать, а давал им страшные, абсурдные советы, а они с восторгом их принимали. И были похожи на излечившихся. И это было самое страшное. Если бы кто-то вышел возмущенный или учинил скандал, у меня были бы проблемы, но я во всяком случае знал бы, что происходит. Вместо этого, ведомый какими-то странными импульсами, я говорил им сменить работу, жениться или разводиться, изгонял из них демонов, а они выходили твердя, что я совершил чудо в их жизни. Выходили здоровые, или во всяком случае они так считали.

Я лежал в ванне и не знал, что со всем этим делать. Чарноцкий прав, мне нужен психолог, а еще лучше психиатр. Всезнающий седой умник в медицинском халате с пластинкой маленьких голубых таблеток под рукой.

Где-то в глубине квартиры слышалось тяжелое металлическое постукивание хамелеона. Я его проигнорировал. Достал из стакана зубную щетку, выдавил на нее немного пасты и снова нырнул в пахнущие лимоном пенистые сугробы.

Полоска света, которую я увидел посередине потолка, выглядела как миниатюрное солнышко. Я уставился на нее, не переставая чистить зубы. Пятно, напоминающее отблеск солнца несмотря на то, что за окном было темно, как в голове талиба, вдруг увеличилась до половины потолка; льющийся из нее блеск заполнился свободно плавающими искорками, стекающими к плитке пола и махровому коврику как светящийся занавес. Я тупо сидел в ванне с мятной пеной на губах и зубной щеткой за щекой. Мой мир решительно требовал наведения порядка.

Светящийся сноп стоял посреди комнаты, а я был одинаково далек как от паники, так и от какой-либо разумной реакции. Я просто смотрел перед собой в абсолютном остолбенении.

Сияние внезапно пропало, вместо него осталась фигура огромного мужчины в матовых, как закопченная жесть, очках и старомодном костюме. У него было сильно вытянутое худое лицо с каким-то особо жестоким выражением. За его спиной еще слабо мерцал нечеловеческий свет, собирающийся в очертания огромных поднятых крыльев размахом с четыре метра. Я четко видел их, сотканные из света, частично проникающие в стену; каждое перо как острие светящегося штыка. Они исчезали постепенно, прозрачные и светящиеся, словно голограмма. Напоминающий своим видом агента ФБР дылда, стоящий посередине ванной, расставив ноги, казался реальным на сто процентов, хоть его, конечно же, не могло там быть. Это уже слишком. Я очень спокойно решил позвонить в скорую помощь.

— Ты видел достаточно? — вдруг спросил он. Его голос звучал дико, как само неистовство.

Я не ответил. Честно говоря, я не очень помнил о дыхании.

— Истинно говорю тебе: встань! — загремел голос, и чудовище едва заметно взмахнуло рукой. Что-то в мгновение око подхватило меня вверх. Вода хлынула во все стороны. Я стоял голый, по мне стекала пахнущая лимоном пена, запрокидывая голову, я пытался заглянуть в его закрытые черными стеклами глаза. Машинально протянул руку за полотенцем. Он выглядел так, как будто служил в правительственной охране, появился, как дух, но в кошачьих, пружинистых движениях, которыми он выдворил меня из ванной и погнал по коридору, было что-то воинственное.

Он даже не коснулся меня. Не знаю почему, но я был уверен, что от его прикосновения умер бы на месте. Просто махнул ладонью, а меня схватило что-то неуловимое и одновременно неудержимое, как гравитация.

Я влетел в гостиную, напрасно заслоняясь полотенцем, как монашка, замеченная на нудистском пляже. Там стояли двое таких же, они доставали головами до потолка. Они были в таких же черных костюмах и ослепительно белых рубашках. У всех на лице черные очки, лица молодые и неподвижные.

Я не особенный какой-то вояка. Во мне нет трех метров роста, я не излучаю вокруг себя нечеловеческое свечение, не умею одним жестом воздействовать на людей. У меня нет ничего кроме этих нескольких десятков квадратных метров квартиры, где я чувствую себя собой. Точнее чувствовал. Один детина сидел на столе, небрежно опираясь ногой в военном сапоге о кресло, уткнув локоть себе в бедро, а другой просматривал мои диски, бросая некоторые на пол. Я не приглашал их сюда. Естественно, я был поражен. У меня тряслись ноги, я чувствовал, что они словно из бетона. Сердце стучало в горле. Я был в бешенстве.

— Что вам надо? — процедил я. — Кто вы такие?

Сидящий подтолкнул в мою сторону стул.

— Сядь! — рявкнул он.

Я сел.

— Это он? — прозвучал вопрос.

— Вы кто? — Не так-то легко что-то произнести, если у тебя сдавлено горло.

— Фамилия!