Читаем Книга Песен полностью

И чем больше мы выпьем за первый присест, тем останется меньше.

Чем ближе каменный гость, тем дешевле бриллианты в колье -

Но если мы те, про кого был написан наш паспорт,

Скажи — зачем? Зачем? Зачем? Зачем?

Skip it. Skip it. Delete. Delete. Delete.


И чем больше мы выпьем за первый присест, тем останется меньше.

Чем ближе каменный гость, тем дешевле бриллианты в колье -

Но если мы те, про кого был написан наш паспорт,

Скажи, зачем мы танцуем на самом краю в этом вышитом нижнем белье?


Skip it up.

СЕСТРА ХАОС

500


Пятьсот песен — и нечего петь;

Небо обращается в запертую клеть.

Те же старые слова в новом шрифте.

Комический куплет для падающих в лифте.

По улицам провинции метет суховей,

Моя Родина, как свинья, жрет своих сыновей;

С неумолимостью сверхзвуковой дрели

Руки в перчатках качают колыбель.

Свечи запалены с обоих концов.

Мертвые хоронят своих мертвецов.


Хэй, кто-нибудь помнит, кто висит на кресте?

Праведников колбасит, как братву на кислоте;

Каждый раз, когда мне говорят, что мы — вместе,

Я помню — больше всего денег приносит "груз 200".

У желтой подводной лодки мумии в рубке.

Колесо смеха обнаруживает свойства мясорубки.

Патриотизм значит просто "убей иноверца".

Эта трещина проходит через мое сердце

В мутной воде не видно концов.

Мертвые хоронят своих мертвецов.


Чувствую себя, как негатив на свету;

Сухая ярость в сердце, вкус железа во рту,

Наше счастье изготовлено в Гонконге и Польше,

Ни одно имя не подходит нам больше;

В каждом юном бутоне часовой механизм,

Мы движемся вниз по лестнице, ведущей вниз,

Связанная птица не может быть певчей,

Падающим в лифте с каждой секундой становится все легче.

Собаки захлебнулись от воя

Нас учили не жить, нас учили умирать стоя

Знаешь, в эту игру могут играть двое


БРОД


Там, где я родился, основной цвет был серый;

Солнце было не отличить от луны.

Куда бы я ни шел, я всегда шел на север -

Потому что там нет и не было придумано другой стороны.


Первая звезда мне сказала: "Ты первый".

Ветер научил меня ходить одному.

Поэтому я до сих пор немножечко нервный —

Когда мне говорят: "Смотри — счастье",

Я смотрю туда и вижу тюрьму.


Время перейти эту реку вброд,

Самое время перейти эту реку вброд,

Пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждет,

Вставай.

Переходим эту реку вброд.


Там, где я родился, каждый знал Колю.

Коля был нам лучший товарищ и друг.

Коля научил пить вино, вино заменило мне волю,

А яшмовый стебель заменил

Компас и спасательный круг


Но в воскресенье утром нам опять идти в стаю,

И нас благословят размножаться во мгле;

Нежность воды надежней всего, что я знаю,

Но инженеры моего тела велели мне ходить по земле.


Время перейти эту реку вброд,

Самое время перейти эту реку вброд.

Если хочешь сказать мне слово, попытайся использовать рот,

Вставай.

Переходим эту реку вброд.


НОГА СУДЬБЫ


Быколай Оптоед совсем не знал молодежь.

Быколай Оптоед был в бегах за грабеж.

Но он побрил лицо лифтом,

Он вышел в январь;

Он сосал бирюзу и ел кусками янтарь;

Океан пел как лошадь, глядящая в зубы коню.

Он сжег офис Лукойл вместе с бензоколонкой —

Без причин, просто так.

Из уваженья к огню.


Екатерина-с-Песков у нас считалась звезда,

Пока заезжий мордвин не перегрыз провода…

Ей было даже смешно, что он не был влюблен;

Она ела на завтрак таких, как он;

Генеральские дочки знать не знают, что значит "нельзя";

А что до всех остальных, то она говорила —

На хрена нам враги,

Когда у нас есть такие друзья?


Acid jazz — это праздник, рок-н-ролл — это жмур.

И ди-джэй сжал в зубах холодеющий шнур.

Официанты, упав, закричали: "Банзай!";

Она шептала: "Мой милый!",

Он шептал: "Отползай!".

Было ясно как день, что им не уйти далеко.

Восемь суток на тракторе по снежной степи…

Красота никогда не давалась легко.


Под Тобольском есть плес, где гнездится минтай,

И там подземные тропы на Цейлон и в Китай -

Где летучие рыбы сами прыгают в рот,

Ну, другими словами, фэнг-шуй да не тот,

У нее женский бизнес;

Он танцует и курит грибы.

Старики говорят про них: "Ом Мани Пэмэ Хум",

Что в переводе часто значит -

Нога судьбы.



РАСТАМАНЫ ИЗ ГЛУБИНКИ


А теперь большой большой звук

Ликвидирующий крышу

Всему, что вокруг

Забудьте страдания и всяческих мук

Слово бакалавру естественных наук


Нам в школе выдали линейку,

Чтобы мерить объем головы;

Выдали линейку,

Чтобы мерить объем головы.

Мама, в каникулы мы едем на Джамейку

Работать над курением травы.


В Байкале крокодилы,

Баобабы вдоль Волги-реки.

В Байкале крокодилы,

Баобабы вдоль Волги-реки…

Мама, как нам справиться с глобальным потеплением?

Покрепче прибивать косяки.


Не плачь, мама, твои дети в порядке;

Не плачь, мама, наша установка верна.

Садовник внимательно следит

За каждым корнеплодом на грядке;

Мы знаем, что есть только два пути:

Джа Растафара или война —


У нас два по всем наукам,

Но ботанику мы знаем на пять.

Два по всем наукам,

Но ботанику мы знаем на пять —

Пока живы растаманы из глубинки —

Вавилону будет не устоять.


БРАТ НИКОТИН


Брат Никотин, брат Никотин,

Я не хочу ходить строем,

Хочу ходить один;

Иду по битым стеклам линии огня -

Отженись от меня, брат Никотин.


У меня аллергия, мне не встать в эту рань -

Подзаборный Будда, трамвайная пьянь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия