Читаем Книга Песен полностью

Когда при мне говорят "Всё будет хорошо",

Я не знаю, что они имеют в виду.


Если б мир был мудрее в тысячу раз,

Он не смог бы тебя прочесть

Мне всё равно, я люблю тебя

Точно такой, как ты есть.


Ребёнка выплеснули вместе с водой.

Изумруды зарыли во мху.

Не это ли то, о чём предупреждали

Ребята, что сидят наверху?

Но они все равно пляшут,

Когда ты трогаешь рукой эту нить;

А любовь это или отрава —

Я никогда не мог определить.

Но иногда едешь в поезде,

Пьёшь Шато Лафит из горла,

И вдруг понимаешь — то, что ждёт тебя завтра,

Это то, от чего ты бежал вчера.


Если б мир был старше на тысячу лет,

Он не смог бы тебя прочесть;

Ты Зимняя Роза, я просто люблю тебя

Такой, как ты есть.


ПАБЛО


Пабло — не поминай к ночи беса;

Не торгуй оружием

И вообще не сбивайся с пути;

Судя по выраженью лица,

Ты совсем недавно вышел из леса,

А судя по тому, как ты смотришь вокруг,

Ты снова хочешь туда зайти.


Пабло — я восхищён твоим талантом тащиться;

Скажи — откуда ты всё время берёшь тех,

Кто согласен тебя тащить?

И заешь, Пабло, говоря о жене,

Тебе могла бы подойти крановщица,

Она сидит себе между небом и землёй,

И ей по фиг, как кто хочет жить.


Случилось так, что наша совесть и честь

Была записана у нас на кассетах;

Кто-то принес новой музыки

И нам больше нечего было стирать.

Знаешь, Пабло, будь у тебя даже мучо миллионас песетас -

Если хочешь научиться красиво жить,

Давай сначала научись умирать.


В этом городе, Пабло, кроме выпить,

Больше нечего делать.

К черту политкорректность,

Судьба здесь тяжела и слепа,

Нам хватит на билеты, если выгресть из карманов всю мелочь,

Я буду называть тебя Пабло,

Ты можешь обращаться ко мне "Papa".


Пабло — мы встретились сравнительно поздно;

Я уже не очень охотно дышу

И не всегда помню, как меня звать -

Но, Пабло, если б я отдал тебе то,

Что, в принципе, отдать невозможно -

Ты забыл бы о любви значительно больше,

Чем они когда-либо будут знать.


ТУМАН НАД ЯНЦЗЫ


Туман над Янцзы.

Туман над Янцзы.

Душистый, как шерсть

Небесной лисы.

Я выбросил компас,

Растоптал в пыль часы

И вышел плясать

В туман над Янцзы.


Над рисовым полем

Сгустился туман,

В нём бродит католик,

И бродит шаман.

Бродят верха,

И бродят низы,

Их скрыл друг от друга

Туман над Янцзы.


И я был, как все,

Пил да пахал.

Прочел Дао Дэ Цзин

И понял "Попал!";

Сжёг свой пентхаус,

Снял пробу с лозы

И вышел плясать

В туман над Янцзы.


Ответь, Нижневартовск,

И Харьков, ответь —

Давно ль по-китайски

Вы начали петь?

И чья в том вина,

Что арбатская пьянь

Пьёт водку из чаш

Династии Тань?


Мы все теперь братья,

Мы все здесь семья;

Так кто из нас ты

И кто из нас я?

Кто весел, тот стар,

А кто мрачен — тот юн;

И все хотят знать:

Так о чем я пою?


А я хожу и пою,

И все вокруг Бог;

Я сам себе суфий

И сам себе йог.

В сердце печать

Неизбывной красы,

А в голове

Туман над Янцзы.


ДИАГНОСТИКА КАРМЫ ИЛИ МОЙ ПУТЬ К БОГУ


Я пришёл по объявленью в газете.

"Диагностика Кармы. 5 Дней. Не Спеша."

Ты была одета в какие-то сети.

Ты сказала "У тебя есть душа";

Сказала, что в прошлой жизни я был фараоном,

Александром Македонским и еще Львом Толстым,

Что я могу называть тебя Эсмеральдой

И больше не чувствовать себя духовно пустым.


Ты заставила меня вдыхать пранаяму

И целыми сутками петь "Сай Рам";

Я нормальный мужик, могла бы сказать мне прямо,

А не заставлять меня ходить босиком по углям;

Кормила меня кактусом вместо обеда,

Сажала в лотос за каждый пустяк -

Даже твой любимый Дон Хуан Кастанеда

Не учил, что с людьми можно обращаться вот так.


Я метался по дому, я хотел найти выход,

Куда угодно, лишь бы был воздух свежей;

Но Ахура-Мазда запросил за меня выкуп,

А Будда посадил мне в ботинки ежей.

Чтоб я не ушёл, ты развинтила мне чакры,

И перепаяла мой ментал на астрал:

Посмотри мне в глаза, Эсмеральда,

Неужели я хоть в чём-то соврал?


Напрасно ты стучишься мне в двери

И говоришь, что твой метод мог бы меня спасти;

Даже в журнале "Путь К Себе" не поверят,

Что мне пришлось там у тебя вынести;

В итоге я всё-таки вылез в окошко,

И то я чувствую, что вылез не весь -

В чём дело, Эсмеральда,

Неужели ты до сих пор здесь?


УТКИНА ЗАВОДЬ (КРАКОВЯК)


Раньше мы не знали друг друга. Теперь это не так.

Я просто шёл по улице, возможно в этом был знак.

А ты ходила без юбки по отвесной стене

Под звуки модных песен в абсолютной тишине…

Мое сердце остановилось, кардиолог сказал, что дело табак.


Наверно, ты буддистка, в тебе до хрена пустоты.

Я принес тебе букет, ты засушила и скурила цветы.

Ты проходила мимо цеха, там взорвался мартен,

Таких штучек не может даже сам Бин Ладен.

Хорошо, что не все в этом мире могут быть такими, как ты.


Ты давала интервью, ты обьясняла, почему я тону.

Я всё могу понять, но зачем при этом выть на луну?

У тебя в ванной живёт учёная коза

Вас можно перепутать, если закрыть глаза,

Но ты значительно лучше, с тобой можно пить "Ржавчину".


Приходила сестра хаос, оставила после себя бардак.

Уже четырнадцать суток я не могу соскрести со стен шлак.

Но рядом с тобой она сущее дитя,

Ты оставила у меня на стене след своего когтя,

Я отнес его в музей, мне сказали что ты динозавр, скажи, что это не так.


Раньше мы не знали друг друга; теперь это не так.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия